– Восемь раз ты спасал мою жизнь, девять раз ты был вхож в мой дом. Семь лет ты служил мне, чтобы на восьмой ошибиться. Восемь дней я буду скорбеть о тебе, но уже на шестой найду тебе замену. Девять наших людей выстрелят в воздух семь раз. Семь дней пройдет, и семь рассветов заставят нас забыть о тебе. Все закончится в этот момент, – перевел Такер вслух.
– Угроза, – заключил Розенштейн. – Он предал кого-то из своих, скорее всего – главаря.
Такер просиял и, еще несколько раз пробежавшись взглядом по бумаге в своих руках, обернулся:
– Идём, Анна, – он оставил на столе листок и двинулся к выходу. – Розенштейн, держи меня в курсе.
– Ты больше ничего не скажешь? – милиционер торопливо пошел за детективом, а Анна и Милена, переглянувшись, последовали за ними. – Уильям! – Розенштейн догнал детектива и схватил за рукав, поворачивая к себя. – Это третье убийство, один и тот же почерк. Ты понимаешь, насколько это серьезно? Не смей скрывать от меня, если ты что-то знаешь!
Такер посмотрел на свою руку, оказавшуюся в ладони милиционера, но тот хватки не разжал. Детектив стиснул зубы:
– Их будет пять, – холодно проговорил он. – Это всё, что я могу сказать.
– И почему ты уходишь? Нам ждать, пока появятся еще два трупа?
– Надеюсь, что нет, – Такер тряхнул рукой, освобождая ее, и как только Розенштейн отступил, зашагал прочь. – Анна, идём!
Розенштейн в который раз за это беспокойный день всплеснул руками:
– А Вы? – он посмотрел на Анну. – Вы-то почему здесь?
Доктор пожала плечами:
– Если бы я знала, товарищ капитан, я бы обязательно ответила Вам на этот вопрос.
– Я не знаю Вас, но хочу предупредить, Анна, – Розенштейн повернулся к ней. – Такер – гений. С этим никто здесь спорить не станет, потому что это чистая правда. Однако иногда его заносит. Иногда он втягивает в свои дела тех, кто не должен быть в них втянут.
Милиционер кивнул на прощание и двинулся назад – в сторону гаража. За ним, также сказав “до свидания” жестом, ушла и Вишневская.
Анна пошла в сторону дороги, где оставалась машина, на которой они с Такером сюда приехали.
Уильям отложил листок и карандаш на столик рядом с собой, сел в кресло и блаженно вытянул ноги. Всё складывалось, как нельзя лучше: по его расчётам, исполнитель должен был быть пойман сегодня.
Такер достал телефон, напечатал сообщение и отправил его. Откинув устройство в соседнее кресло, он закрыл глаза и пустился в размышления. Дело должно было завершиться совсем скоро, что не могло не радовать. Более того, Розенштейн с братией, очевидно, до сих пор находились в тупике, что приятно льстило. Как и всегда.
Однако думать о деле было довольно сложно.
– Я, в свою очередь, знаю, что у Вас есть брат, чья опека Вам докучает, у Вас длинный список прошлых и нынешних зависимостей, Вы сотрудничаете со полицией и считаете себя синглтоном СКАЧАТЬ