– Лапушкина, – сказала я просто, соображая, что ещё должна сказать.
– Да, я уже в курсе, пройдёмте за мной, – ответила она дружелюбно.
Мы вошли в узкую комнату, по правой стороне которой находились примерочные кабинки за толстыми бархатными тёмно-зелёными шторами.
Честно говоря, меньше всего я ожидала увидеть нечто подобное. Предваряя мои вопросы, девушка сказала:
– Проходите, пожалуйста, в кабинку и раздевайтесь.
Я заглянула за штору. Всё как в обычной примерочной – зеркало, табурет и крючки на стене.
– Всё снимать? – неуверенно спросила я, оборачиваясь, и увидела перед собой уже другую девушку в белоснежном халате с не менее миловидным лицом.
– Нет, можно оставить футболку, колготы и носочки. Бюстгальтер и украшения тоже снимать, – добавила она, задёргивая штору позади меня.
Снимая свой огромный чёрный свитер, я подумала о том, что хорошо, что на мне есть футболка. Под джинсами оказались безобразно драные колготки. Жирная стрелка на чёрных колготках прямо по центру ноги заканчивалась дыркой на коленке. Она укоризненно смотрела на меня, отражаясь в зеркале. Присаживаясь на табурет, я подумала, что слишком много чёрного и что стрелки появляются в самый ответственный момент.
Собравшись с духом, я вышла из примерочной с твёрдым намерением вести себя так, как будто этой дырки на коленке не существует. Через пару минут это удалось без всяких усилий, потому что меня уложили на каталку, тщательно пристегнув ремнями, и придавили сверху тяжелым щитом, видимо, чтобы не сбежала. И дальше… О ужас, каталка стала заезжать в трубу, больше похожую на гробик. Не успела я опомниться, как уже лежала в этом гробике полностью, придавленная щитом, с огромными наушниками на голове. И они были на мне не случайно, так как этот чудовищный аппарат стал издавать не менее чудовищные оглушительные звуки. Когда милый женский голос в наушниках в приказном порядке повелел мне не дышать, я даже не думала сопротивляться. Удивительно быстро смирившись с мыслью, что это конец, я задержала дыхание и попыталась представить самые лучшие минуты своей жизни. К сожалению, ничего путного у меня не вышло, радость была связана только с героями моей книги, но после её публикации они как будто в благодарность ушли из моей жизни. Стало спокойнее, но как-то пусто. Затем тот же голос не менее повелительным тоном приказал мне дышать дальше, и я задумалась, есть ли ради чего продолжать дышать.
На самом деле в трубе-гробике я провела не больше часа, но мысли мои – возможно, из-за кислородного голодания, а может, по причине эмоционального шока – неслись галопом, и за этот час, кажется, я прожила несколько лет.
Вспоминая начало этого года, я убеждалась, что он несомненно самый худший из всех. Если рассматривать его целиком или по месяцам в отдельности, получалось одинаково хреново. Так много я ещё никогда не работала, работа заполнила всю мою жизнь, весь дом, всё мое существо. СКАЧАТЬ