Игра небожителей, или Как я отдыхал Виктором Бишопом. Валерий Михайлов

Чтение книги онлайн.

      – Ну ты даешь! Ладно, погружайся через мою.

      – Я не модифицирован.

      – Сектант или псих? – спросил парень, и как-то странно на меня посмотрел.

      – Да нет, просто не люблю это.

      Теперь он посмотрел на меня, как на конченного идиота, потом сказал:

      – Ладно, отправишься в батискафе.

      От этого известия у меня в животе появилось неприятное чувство, которое приходит вместе со страхом. Можете сколько угодно считать меня психом, но я действительно ни разу не был в глубокой виртуальности потому, что боюсь туда погружаться. Этот страх настолько же иррационален, как боязнь тараканов или грызунов. Они ведь тоже по большому счету не опасны, по крайней мере, в небольших количествах. Я никогда не верил россказням о том, что глубокая виртуальность иссушает разум, что там можно подхватить неизлечимые болезни мозга, что чрезмерное увлечение глубокой виртуальностью превращает человека в идиота… Все это наверняка было обычной подменой понятий и пропагандистской чушью, распространяемой теми, кто боится глубокой виртуальности исключительно по причине своего непонимания ее сути. Что же до тех якобы ее жертв, которые, попав туда, забывали возвращаться в наш мир даже чтобы поесть, отчего их находили либо мертвыми, либо в состоянии серьезнейшего истощения, так они изначально были идиотами, и не будь глубокой виртуальности, наверняка умерли бы какой-нибудь иной не менее нелепой смертью. Так что глубокая виртуальность в их случае виновата лишь потому, что у нас принято не искать истинные причины, а возлагать вину на первое, что бросается в глаза. Обвинялись же легкие наркотики в том, что они якобы провоцируют людей на употребление более серьезной дури на том лишь основании, что конченые торчки в большинстве своем начинали с них. К счастью, у борцов с наркотой хватило ума не запретить дышать, есть хлеб или пить воду на том основании, что все без исключения торчки и алкоголики делали это регулярно. Ну да глупость человеческих масс – это, пожалуй, та константа, над которой не властны ни прогресс, ни эволюция.