Вот только как понять, какая закорючка, какую цифру обозначает? Я ещё раз вгляделся в них, а затем, подняв правую ладонь, начал прикладывать кончик большого пальца, поочередно к каждой фаланге, внимательно рассматривая получившееся. И, спустя пару мгновений, победно улыбнулся. Закорючки были схематичным изображением пальцев в разных позициях. Вскоре разбивка по цифрам уже была у меня. И я переписал все двенадцать рядов только уже в привычном для меня виде.
Но это было только начало пути. Пусть первый этап расшифровки я преодолел, оставался второй, – понять что эти цифры теперь означают. Двенадцать рядов по восемь цифр в каждом, это девяносто шесть цифр ровным счётом. И пока у меня не было совершенно никаких ассоциаций, на тему, что они могут означать.
Покрутив цилиндр и так и этак, я, со вздохом, убрал его обратно в шкатулку.
На следующее утро я был уже в Академии. Новогодние каникулы ещё не кончились и ничкто и ничто не нарушало установившийся покой. Но совсем скоро кончится первая декада и пустые газоны заполонят студенты. Тишина в ужасе покинет это место до следующих каникул и покой нам будет только сниться. То и дело в воздухе будут летать заклинания и пробовать на прочность крепкие стены, которые не столько защищают академию, от угрозы извне, сколько защищают весь остальной город от самой академии.
Взлетев по ступеням, в вошел в просторный холл, направляясь в ректорский кабинет, предполагая, что Сильвия должна быть на месте. Угадал, разве что не угадал, что она там будет не одна. Ничего такого, на самом деле, просто магесса дер Нодерляйн и проректор по внеучебной госпожа Мымр изволили пьянствовать.
Распахнув дверь, я увидел их обоих, вольготно расположившихся в креслах, в окружении батареи винных бутылок. Большей частью пустых.
– А, наш отмеченный Воином профессор пожаловал, – произнесла чуть заплетающимся языком женщина, посмотрев на меня, – ну заходи, коль не шутишь.
– Сильвия, Рагырда, – поздоровался я с обеими дамами, прошел, аккуратно переступая стеклянные ёмкости, присел на стул, – что отмечаете?
– Отмечаем? – Нодерляйн икнула, затем скривилась и отхлебнула из горла зажатой в руке бутылки, – похороны отмечаем.
Я перевёл взгляд на понтийку, но та и не думала смеяться, продолжая с отрешённо мрачным видом смотреть куда-то вдаль. Похоже ректор про похороны не шутила.
– Соболезную, – лаконично ответил я, не став уточнять кого и когда похоронили.
Личное дело, меня не касается. Спросил:
– Насчёт переформирования групп, не думали?
– Твою мать, Локарис, ты что даже сейчас, в такой момент не можешь дать мне нормально проститься с давним товарищем? – с презрением произнесла Сильвия, покосившись на меня, – тебе настолько это важно?
– Прости, но да, важно. Если я не вовремя, так и скажи, приду завтра.
– Сиди, – СКАЧАТЬ