Вдовий плат (адаптирована под iPad). Борис Акунин

Чтение книги онлайн.

      Один какой-то человек зашел и остался. Чудно́й, не поймешь кто. Одет богато: саян на нем – синь атлас, сапожки – тимовые, расшиты жемчугом, а на груди, будто у младенца, пеленка кожаная, и на нее из разинутого рта свисает слюна. Сам притом – мужик бородатый.

      Вот этот Захарку приметил, уставился. Глаза телячьи, с пушистыми светлыми ресницами, хлопают. На гладком лбу посередке багровая клякса – родимое пятно.

      На всякий случай Захарка встал, поклонился, сделал лицом улыбку.

      Чудной подошел, протянул руку – большую, но вялую. Потрогал голый Захаркин подбородок, уколол палец о вылезшую за сутки щетину, сморщился.

      Захарка отшатнулся, руку оттолкнул.

      – Ты чего?

      Непонятный человек скривился и жалобно заплакал.

      Э, да ты дурачок. Должно быть, здесь в великих домах, как в Москве, тоже держат для забавы дураков, шутов, уродов всяких.

      – Иди, иди себе…

      Малахольный увидел на подоконнике красно-синий отсвет – солнце сияло через цветные стекла – и про бритого чужака позабыл. Стал водить пальцем по окну, засопел.

      Торопилась куда-то девка-горничная, с метелкой в руке, пыль стирать. Дурачка заметила, Захара – нет. Воровато оглянулась, рожа злющая.

      – Поди-ка, – говорит, – Юрод, я те пряничка дам.

      Мужичонок заулыбался, пошел к ней, а девка еще раз оглянулась, нет ли кого.

      – На, боярин, покушай, как меня твоя матушка кармливает!

      Да как стукнет с размаха костяшкой пальца по лбу, прямо по родимому пятну – до треска, Захарка даже поморщился.

      Юрод – в рев. Слезы ручьем, голос жалобный:

      – Олё, олё!

      Горничная подобрала подол, хотела бежать прочь, но не успела. Распахнулась средняя дверь – та, что, видимо, вела на господскую половину, и выскочила молодая женка. Что не девица – ясно по головному платку, а так совсем юница. Лицом нехороша: широкоскулая, веснушчатая, большой рот поджат, из-под платка торчит рыжая прядь (в Новгороде рыжих считали порчеными). Платье простого сукна, скучное, без украшений, но по повадке ясно – женка не из прислуги.

      – Что? Что? – крикнула она не плачущему, а горничной. – Упал? Зашибся?

      – Не знаю я, Оленушка Акинфиевна, сама на крик СКАЧАТЬ