То было давно…. Константин Коровин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ И заметьте, никто на это самое – на больницы, вдовам, сиротам – никто более ничего не дает. А он-то и говорит: «Вот что я брал с их, жулил и отдавал, а тово теперь-то и нету».

      – Вот что об этом скажешь? – спросил доктор Иван Иванович.

      Все молчали.

      – У нас, – сказал доктор, – в Москве, глазная больница, новая, для бедных и для всех. Такую больницу и за границей поискать. Так вот что. Московский городской голова Алексеев, сажень ростом, толстый, умный человек, сколько добра внес. Широкий человек. Он больницу строил. Денег надо много. Приехал он к старику Солодовникову, миллионщику, а тот скуп – штаны носит, так внутри подкладку клеем смазал, чтоб не изнашивались. Ну, приехал к нему городской голова. «Денег дай на больницу. Надо, – говорит, – для Москвы. Обращаюсь к вам как к человеку и христианину». А тот ему: «Горд ты больно, христианином пугаешь, городской голова. Поклонись в ноги – дам». Алексеев ему и бух в ноги, к самым сапогам, да и заплакал. Солодовников удивился да полмиллиона и подписал.

      Уехал от него Алексеев и думает: «Вот ведь что надо». Заехал к Попову на Никольскую – чайная торговля, – прямо в контору. Вошел да прямо Попову в ноги – бух, на больницу дай. Тот удивился: что такое – сам городской голова в ногах валяется?.. Сто тысяч подписал.

      Было это в старину в Греции, кажется, сам Сократ тирану сиракузскому Дионисию в ноги пал, за друга-философа просил. Осудили его за это друзья его, а он говорит: «Я не виноват, что у него уши в ногах…» Заехал голова Алексеев и к Морозову, и к Найденову, в одну контору, в другую, и везде в ноги валится. Приехал домой к обеду, щетку в передней взял – колени чуть не час чистил. А больницу все-таки построил, да клиники, да еще детскую больницу. Вот ведь как. Боялись его. Богатый-то думает, когда говорит с ним, как бы леший-то этот в ноги не упал…

      К вечеру привезли пасху: святили пасху и куличи.

      – Ну и дорога, – сказал Феоктист. – Из колеи в колею. Ну и лужи… Колеса покрывают. На Некрасихе думал – пропаду. Вся телега ушла, пасху на голове держал. Уток что́ летает!

      – Пойдемте, – сказал Караулов, – постреляем.

      – Ну нет, неловко что-то в канун такого дня.

      В саду, к вечеру, заливались пением птицы. Высоко в небесах треугольником, освещенные солнцем, летели журавли.

      Таинственна и чудна была природа. Пленяла душу весна. Я хотел сорвать ландыш – и вдруг мне стало жалко ландыша. Пускай живет…

      Пасхальная ночь была светлая. С одной стороны, как зубчатый гребень, темнел Фёклин бор. Торжественно и задумчиво фонарем от дома освещались лица моих приятелей.

      Вошли в дом. Пасхальный стол был накрыт. В стеклянных банках стояли желтые купавки, которые набрали на мокром лугу реки. Волшебным запахом наполнилась комната.

      Приятели сидели за столом молча. Вдалеке, за лесами, послышался благовест…

      – Это на Вепре, у Спаса, – сказал Феоктист.

      Мы отворили окно и слушали. Несказанное очарование было в весенней ночи! Высоко в небесах слышался шум тысяч летящих СКАЧАТЬ