Наши за границей. Николай Лейкин

Чтение книги онлайн.

      – Добре, кабы так. А вот помяни мое слово – приедем в Париж, и прильпне язык к гортани. А позвольте вас спросить: отсюда до Парижа без пересадки нас повезут? – обратился Николай Иванович к жирному человеку. – Очень уж я боюсь пересадки из вагона в вагон. Два раза мы таким манером перепутались и не туда попали.

      – Ничего не знаю-с, решительно ничего. Вы графа спросите: он меня вез.

      – Без пересадки, без пересадки. Ложитесь в спальном вагоне спать и спите до Парижа. В спальном вагоне вас и на французской границе таможенные чиновники не потревожат.

      – Вот это отлично, вот это хорошо! Глаша, надо взять места в спальных вагонах.

      – Позвольте-с, вы не телеграфировали?

      – То есть как это?

      – Не послали с дороги телеграмму, что вы желаете иметь места в спальном вагоне? Не послали, так мест не достанете.

      – Глаша! Слышишь? Даже и спальные вагоны здесь по телеграмме! Ну Неметчина! В Кенигсберге обедать не дали – подавай телеграмму, а здесь в спальный вагон без телеграммы не пустят.

      – Такой уж порядок. Места в спальных вагонах приготовляют заранее по телеграммам…

      – Позвольте… но в обыкновенных-то вагонах без телеграммы все-таки дозволят спать? – осведомился Николай Иванович.

      – Конечно.

      – Ну слава богу. А я уж думал…

      Звонок. Вошел железнодорожный сторож и прокричал что-то по-немецки, упоминая «Берлин». Усач засуетился.

      – Допивай, Петр Никитич, рейнвейн-то. Надо в поезд садиться, – сказал он жирному человеку.

      Тот залпом выпил стакан, отдулся и, поднимаясь, произнес:

      – Только уж ты как хочешь, а в Берлине я ни на час не остановлюсь. В другой поезд – и в белокаменную.

      – Врешь, врешь. Нельзя. Надо же мне тебя берлинским немцам показать. И наконец, какое ты будешь иметь понятие о Европе, ежели ты Бисмарка не видал и берлинского пива не пил!

      – На станции выпьем.

      – Не то, не то. В Берлине мы на два дня остановимся, в лучших биргале побываем, в Зоологический сад я тебя свожу и берлинцам покажу. Берлинцы такого зверя, как ты, наверное не видали.

      – Не останусь, я тебе говорю, в Берлине.

      – Останешься, ежели я останусь. Ну куда ж ты один поедешь? Ведь ты пропадешь без меня. Ну полно, не упрямься. Взялся за гуж, так не говори, что не дюж. Назвался груздем, так полезай в кузов. Выехал за границу, так как же в Берлине-то не побывать. Идем! Мое почтение, господа, – раскланялся усач с Николаем Ивановичем и Глафирой Семеновной, кликнул носильщика, велел ему тащить ручной багаж, лежавший у стола, и направился на платформу.

      Кряхтя и охая, поплелся за ним и жирный человек, также поклонившись Николаю Ивановичу и Глафире Семеновне, и сказал на прощанье:

      – А насчет грабежа и собачьей жизни – помяните мое слово, как в Париж приедете. Прощенья просим.

      Вслед СКАЧАТЬ