Между художественным вдохновением и вторжением нет абсолютно никакой разницы. Вот почему я избегаю слова «патология». Я никогда бы не сказал, что художественное вдохновение патологично, и потому делаю исключение для вторжений, ибо считаю вдохновение совершенно нормальным фактом. В нем нет ничего плохого, ничего необычного. К счастью для рода человеческого, вдохновение случается изредка, оно не посещает нас постоянно. Но совершенно очевидно, что патологии протекают приблизительно таким же образом, поэтому нужно где-то провести разделительную черту. Если соберутся вместе алиенисты[32], рассмотрению которых я предложу некий клинический случай, то мне могут сказать, что мой пациент – сумасшедший. Но я не считаю его сумасшедшим до тех пор, пока он может объяснить свое поведение, пока у нас с ним сохраняется контакт; для меня он – не безумец. Вообще, сумасшествие – очень относительное понятие. Например, когда негр ведет себя определенным образом, мы говорим: «Ну, это всего лишь негр»; но если белый человек поведет себя так же, мы скажем: «Он спятил», потому что белый человек попросту не может так себя вести. От негра ожидают подобного поведения, а вот от белого человека – нет. «Сумасшествие» – социальное понятие; мы пользуемся социальными ограничениями и определениями, чтобы различать психические расстройства. Вы можете сказать, что человек своеобразен, что он ведет себя неожиданно и выражает забавные идеи; а если ему случится жить в маленьком городке во Франции или Швейцарии, вы скажете: «Какой оригинал! Настоящий коренной житель этого местечка». Зато если вывести того же человека на Харли-стрит[33], его тут же окрестят безумцем. Или пусть некий индивидуум будет художником; вы считаете его оригинальным мастером, однако если он подвизается кассиром в большом банке, и данный банк пострадает по его вине, то беднягу точно назовут сумасшедшим. Повторюсь, дело в социальных конвенциях. То же самое наблюдается в лечебницах для душевнобольных. Вовсе не повальное безумие населения заставляет наши лечебницы раздуваться, чтобы вместить новых пациентов; всему виной то, что мы отказываемся терпеть ненормальных людей, а потому сумасшедших стало, по-видимому, гораздо больше, чем раньше. Помню, в юности я встречал людей, которых сам потом признавал шизофрениками, но мы думали: «Что ж, Такой-то очень своеобразный человек». В моем родном городе проживали несколько идиотов, но никто не называл их «ослами»; все отзывались о них как об «очень милых». Еще в ходу было словечко «кретин», оно происходит от выражения «il est bon chrétien»[34]. Ничего другого о них и не скажешь; по крайней мере, они были добрыми христианами.
Председатель:
73 Дамы и господа, давайте поблагодарим профессора Юнга за сегодняшний вечер и наконец его отпустим.
Лекция вторая
[Председатель (доктор Дж. А. Хэдфилд)]
74 Дамы и господа, мы все уже познакомились с доктором Юнгом и чрезвычайно высоко оценили его вклад в нашу науку, причем те, кто присутствовал
СКАЧАТЬ
<p>32</p>
То есть психиатры (Irrenärzte – букв. «безумные врачи»); слово «алиенист» получило распространение в европейских языках от фр. alieniste, производного от alienation – «безумие, утрата рассудка». – Примеч. ред.
<p>33</p>
Улица в центральном Лондоне, в XIX и первой половине XX в. была известна тем, что на ней располагалось множество врачебных кабинетов. – Примеч. пер.
