Соль Вычегодская. Строгановы. Татьяна Богданович

Чтение книги онлайн.

      – Чего?! – крикнул Иван Максимович. Врешь, холоп. Двадцать тыщ велел я! Схоронил, пес! Лжу молвишь.

      – Истинно, государь, – заговорил Жданка. – Цены той не дали… Я…

      – Врешь, пес! – крикнул Иван Максимович.

      Он размахнулся и изо всех сил хватил Жданку по уху. Жданка еле на ногах устоял. Даже пристань закачалась. Орёлка кинулся к хозяину, но Жданка оттолкнул его, повалился в ноги и стукнулся лбом о пристань.

      – Помилуй, Иван Максимович! – закричал он. – Как перед истинным. Аль впервой.

      – А! Не впервой казну красть – закричал Иван Максимович и так пнул его ногой, что Жданка кубарем покатился по пристани.

      Иван Максимович и не взглянул на него. Он повернулся и пошел домой. Крикнул только через плечо:

      – Подь в повалушу[5]. Коробья с казной да с грамотками пущай туда несут…

      Струговщикам ни слова не сказал, даже не поздоровался. А они, как подвели струг, так и стояли толпой. Ожидали, что хозяин позовет их во двор угощать, как завел старик Строганов.

      – Аль и угощенья ноне не будет? – сказал кто-то из них негромко.

      – Сунься-ка! – сказал другой. – Вишь, Жданку угостил как.

      Толпа тоже примолкла. Один Орёлка с ревом приставал к отцу:

      – Батька? Чего он вдарил? Приказчик же ты. Не смеет он.

      Жданка молча встал, оттолкнул его, обтер кровь с лица, обернулся к стругу, крикнул подручным, чтоб доставали коробья, а сам, ни на кого не глядя, пошел прямо на людей, точно пьяный. Не поздоровался ни с кем, будто в чужое место приехал.

      Орёлка с ревом бежал за ним. Толпа на площади стала расходиться.

      – Вот-те и праздник! – сказал кто-то. – Как он его…

      – Впервой Жданку-то, – прибавил другой.

      – Вовсе озверел, – негромко сказал еще кто-то.

      – Держись теперь Жданка.

      Понемногу все разошлись. Только струговщики не знали, куда деваться. И спросить было некого. Жданка ушел. Постояли, покачали головами да и побрели на струг, там хоть хлеба по ломтю даст повар да квасу.

      Ржавая соль

      Перед вечером Анна Ефимовна сидела одна в своей опочивальне. Максим Максимович ушел в собор.

      Фрося-кормилица молилась у себя и чулане перед киотом. С тех пор, как выкормила Анну Ефимовну, она не расставалась с ней. Маленькая она была, сухонькая, не выше плеча Анны Ефимовны, а смотрела на нее как на девочку. Ходила за ней по пятам, остерегала. Анна Ефимовна не любила, когда около нее девки болтали и пересмеивались. Оттого в ее горницах жила одна Фрося. Не то, что у Марицы Михайловны, Там было полно сенных девок.

      Тихо было на их половине как в монастыре. Анна Ефимовна совсем забылась.

      И вдруг шум какой-то в первой горнице, возня. Что там? Драка, что ли? Плачет будто кто. Неужели Фросю кто обидел?

      Анна Ефимовна бистро вышла из опочивальни. Глядит – Орёлка, оборванный весь, грязный. Фроська вцепилась ему в плечо, он вырывается. Чуть не колотит ее.

      – Вишь, СКАЧАТЬ