Бедная Лиза. АНОНИМУС

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ они вышли на площадь Дидро. Сбоку возвышалась огромная часовая башня под вытянутым вверх голубовато-серым куполом. Ганцзалин задрал голову, разглядывая монументальное сооружение.

      – Высота башни – 67 метров, – заметил действительный статский советник. – На вершину ведет лестница в четыреста ступеней. На башне установлены четыре циферблата, каждый – диаметром почти в шесть с половиной метров.

      – Многовато для часов, – сварливо заметил Ганцзалин. – Трех метров вполне бы хватило.

      – Цифры на часах имеют метровую высоту, – невозмутимо продолжал Загорский. – Стрелки часов сделаны из алюминия; минутная в длину – четыре метра и весит 38 килограммов, часовая – почти три метра и весит 26 килограммов. Вечером и ночью циферблаты освещаются изнутри двумястами пятьюдесятью газовыми лампами.

      – Все-то вы знаете, – заметил Ганцзалин, как показалось господину, не без яда.

      – В нашем деле знания никогда не бывают лишними, – отвечал тот.

      – А царь Соломон говорил, что во многой мудрости много глупости, – не уступал помощник.

      – Это не царь Соломон говорил, а Грибоедов, и звучало это несколько иначе: горе от ума.

      – А у нас бывало горе от ума?

      Действительный статский советник на секунду задумался, потом с неохотой кивнул. Бывало и горе, бывали и простые неприятности. Когда ум и знания в обществе ценятся недостаточно, своему обладателю они приносят много печали. Хотя бы потому, что он часто чувствует себя одиноким.

      – И что же тогда делать? – спросил помощник. – Отказаться от ума и от знаний? А заодно и от хорошего воспитания?

      – Увы, друг Ганцзалин, это все равно, что отказаться от рук и ног, это практически невозможно.

      – Но некоторым удается, – возразил помощник.

      – Значит, не было у них ни настоящих знаний, ни настоящего воспитания, – вздохнул Загорский. – Нет, если ты приличный человек, приходится проявлять стоицизм и терпеть любые невзгоды, которые из этого проистекают. Возможно, что-нибудь вокруг переменится, и ход жизни тоже изменит свое течение, и люди оценят благородного мужа по достоинству, а, кроме того…

      Но Ганцзалин уже не слушал господина, он повернулся и с необычайным интересом разглядывал площадь и снующих по ней туда и сюда французов.

      – Бонжур, Пари! – громко и несколько патетически воскликнул Ганцзалин. Напуганная его голосом, а еще больше – его акцентом, в сторону испуганно шарахнулась какая-то юная барышня в синем платье с воланами.

      Нестор Васильевич поморщился: ужасный прононс, если он не хочет их опозорить, пусть лучше помалкивает в публичных местах.

      – Не понимаю, чем вы недовольны. По моему мнению, я прекрасно грассирую, – нахально отвечал китаец.

      – Ты не грассируешь, а картавишь, а это совсем не одно и то же, – заметил действительный статский советник.

      – Ваша правда, – неожиданно согласился СКАЧАТЬ