свою вечеринку Ева Мария кладет ключи на письменный стол. Смотрит на прямую, но поседевшую сигарету, лежащую в выемке пепельницы, на повисший в воздухе длинный, еще целый, но уже готовый обрушиться столбик пепла. Ева Мария думает о хрупкости всего, что подвержено изменениям. Сколько времени эти частицы еще продержатся, не рассыпавшись? Она старается не задевать письменный стол. Глоток вина. Два глотка. Ева Мария думает. Расследование ведут полнейшие идиоты, ну конечно, можно забыть, что билет в кино купил у мужчины, но они не согласны, произвольность воспоминаний, с их точки зрения, – улика, такая у них стратегия. А в остальном это просто-напросто процесс против одиночества, это означает, что человеку нельзя оставаться наедине с собой, он обязан каждый час, каждую минуту своей жизни проводить в обществе, чтобы обеспечить себе алиби – вдруг его когда-нибудь обвинят понапрасну, как сейчас Витторио. Но ведь это нелепо и невозможно… Дознаватели дальше своего носа и видеть не хотят, ко всему подходят с меркой «наиболее частого случая», у них не реальность питает статистику, а статистика подминает под себя реальность, и это вполне естественно: поскольку профессия не позволяет им искать утешения в людях, они стараются найти утешение в цифрах. «Профессиональная деформация», как называют это некоторые. «Гарантированная судебная ошибка», – думает Ева Мария. Нет, не все мужья убивают своих жен. Ева Мария делает глоток вина. Можно подумать, полицейские используют трагедии подобного рода, чтобы проецировать на них собственные фантазмы, собственное влечение к убийству. Была бы она женой одного из этих полицейских – точно остерегалась бы его… Подозревать Витторио – еще куда ни шло, она согласна, это входит в их обязанности, но заранее осуждать недопустимо. Числа – предмет исследования, а не обобщения. Все равно как если бы она принимала в своем Центре отдельные данные за окончательные значения. Для каждого вулкана, для каждого извержения существуют свои цифры, почему бы не применять тот же подход и к людям? Да просто-напросто потому, что с человеком себя отождествляешь! Следователи, судьи, присяжные, праздные толкователи именно так и поступают: проецируют на обвиняемого то, что у них за душой, и после этого ошибке ничто не препятствует. Нельзя отождествлять себя с другим человеком – мы же не отождествляем себя с вулканом. Ведь ясно, что этот человек любил свою жену. Ева Мария ставит бокал. Сигарета вздрагивает, длинный серый столбик пепла осыпается. Ева Мария вздыхает. Она должна вытащить оттуда Витторио, она будет в одиночку сражаться на этом поле, где нет места цифрам, где имеют значение лишь догадки, потому что наитие у нас идет впереди логики, а она чувствует, что Витторио не мог убить свою жену. Тут как с вулканами – каждый день надо заново собирать информацию, при появлении новых элементов заставлять их говорить, и полагаться на них, и пытаться их истолковать, и ждать от человека, как ждешь от вулкана, что с каждым днем он станет открывать чуть больше. Ева Мария тянется за очками. Открывает
СКАЧАТЬ
