Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2. Игал Халфин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и институт, потом – завод, наконец – страхкасса. Что двигало аппаратом в этих назначениях, не совсем понятно, но очевидно, что эта последовательность самого Пархомова оскорбляла. «Профсобрание не посещал, – дерзко заявлял он, – т. к. не состою членом „союза“ совторгслужащих, я – член металлистов». В душе Пархомов был пролетарием, а не служащим, которым он пребывал вынужденно, по воле партии. Он ожидал, что каждое следующее испытание будет сложнее и ответственнее предыдущего. Но в аппарате, очевидно, думали иначе. Из более сознательной среды его перемещали во все менее сознательную. В письме из страхкассы он очень подробно пытается показать, что он активен и всячески проявляет себя, что он изжил в себе то, что ранее ставилось ему в вину.

      Но ужесточение политики по отношению к оппозиционерам коснулось и Пархомова. 28 апреля 1929 года его сняли с работы, «предложили немедленно сдать дела и взять расчет». «За что?» – недоумевал он. Общение с партийцами и беспартийными «вроде было удачным. Партсобрания я посещал все аккуратно <…> Я начал выяснять причину столь неожиданного сюрприза по начальствующей лестнице <…> „Не знаю, почему тебя снимают, так ты по работе вполне подходишь и справляешься“, – сказал заведующий организационным отделением тов. Брюханов». Комаров, заместитель управляющего Сибирским страховым отделением, философствовал: «Что ж, т. Пархомов, ничего не поделаешь, нет местов, все выдвиженцы и выдвиженцы, и сегодня даже прислали, а их девать некуда, а так ты парень ничего, и по политике, и по делу службы против тебя мы ничего не имеем». Пархомов не понимал: «В чем же дело, всем парень хорош, а в шею гонят?» Ситуацию разъяснил Чарский, управляющий отделением Сибстраха: «Распыляешься ты, парень, коллектив против тебя, плохое о тебе мнение создалось у коллектива»213.

      Отношения с секретарем партячейки проливали свет на произошедшее. Вот несколько ярких примеров общения секретаря партячейки Кошкина с вверенным ему оппозиционером: «Несколько раз [мы] беседовали на политические вопросы, и однажды, помню, у нас зашел разговор, как я стал оппозиционером». Пархомов рассказывал Кошкину «откровенно и подробно», как добывал нелегальную литературу, что с ней делал214. «Тогда Кошкин спросил, „А сейчас у тебя нет этой литературы?“. Я ответил, что „нет, а впрочем, посмотрю, может быть, и завалялось что-либо в делах“. Дома, перебирая бумаги, я нашел завалявшихся два экземпляра „завещания Ленина“, которое распространяли оппозиционеры». Один экземпляр Пархомов дал Кошкину, «т. к. он меня сильно просил его прочитать, предупредив, чтобы он не давал его рядовым членам партии, а после прочтения изорвал».

      Пархомов описывал чуть ли не дословно встречу с Кошкиным, состоявшуюся через несколько дней. Кошкин сказал: «„Прочитал я завещание, хитро его составила оппозиция“, я ответил – да хитро, даже на себя наговорила глупостей, чтобы массы верили этому „завещанию“. Далее Кошкин спросил у меня: „А как ты в данное СКАЧАТЬ