– Больных закапывать будем в семь! – прокричала Ада Адамовна, обернувшись через плечо.
– Как закапывать? Живьем? – из коридора послышался чей-то испуганный голос, который старшая медсестра отрезала, закрыв с хлопком дверь.
Я развернулась к ней всем корпусом. Ада Адамовна Пельц была старожилом нашего отделения. Скоро Центру стукнет юбилей, десятилетие, которое планируется отметить с размахом. Адовна стояла у самых истоков. Маленькая, пухлая, квадратная женщина, которую боялись и уважали все. Даже Ушастый с ней никогда не спорил.
– Лексевна, а ты чего грустишь? – она сфокусировала на мне сощуренный взгляд, уперев руки в крутые бока.
Я поджала губы и покачала головой:
– Все нормально.
Развернулась к монитору, пытаясь сосредоточиться на рабочем процессе, но слова перед глазами плыли, и, когда на моем столе образовались две кружки с горячим чаем, я дернулась. Перевела взгляд правее, замирая им на старшей медсестре, которая уже сидела на стуле рядом и подпирала кулаком щеку:
– Ну, милочка, рассказывай, – скомандовала Пельц.
Глава 6.
Алена
Выразительно замолчав, Ада Адамовна сложила на столе локти. Как следователь, глядя на преступника и предлагая ему самому дать признательные показания, тем самым облегчив свою участь. Она умела так смотреть, а для меня не составляло особого труда завести с человеком беседу, потрындеть с ним или посплетничать. Я кошмарно коммуникабельна. Думаю, за это меня и любили мои пациенты – я умела их слушать, сопереживать и поддержать беседу, которая не имела ничего общего с планом лечения.
Но сейчас я сидела с полным раздраем в душе и не знала с чего начать говорить.
И стоит ли вообще об этом рассказывать?
Как-то унизительно было признаваться Адовне в том, что моя репродуктивная система старела быстрее меня и что в ближайшее время мне следовало бы забеременеть. И куда более унизительно было признаться еще и в том, что для этого мероприятия требовалось найти мужчину, которого у меня даже в намеках не было.
А уж обратиться в банк спермы – личный приговор для моей увядающей естественным образом привлекательности и страдающей от этого самооценки.
Но высказаться болезненно хотелось. Психолог, с которым мне пришлось однажды работать, сказала: «Ничего нельзя держать в себе». С тех пор у меня ничего и не держалось. В смысле – в себе.
Потому, отхлебнув горячего чая и подложив под щеку ладонь, с риторическим вздохом спросила:
– Ада Адамовна, где можно найти мужика?
Ее стойкости и умению держать лицо можно было бы позавидовать, но искра подозрения на нем все же прошмыгнула:
– Лексевна, ты, часом, не заболела? – она потрогала мой лоб. – В мужском крыле, где же еще! Вон, в шестой палате ни одной койки свободной нет.
Я на секунду подзависла, а потом прыснула со смеху:
– Так СКАЧАТЬ