Русский храм. Очерки по церковной эстетике. Н. К. Бонецкая

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ как наружный вид их храмов. Если храмовый экстерьер на Руси, соответствующий экклезиологической метафизике, выражает идею Тела Христа, то интерьер отвечает сокровенной внутренней жизни Церкви. Итак, внешне храм – это церковное Тело, внутренне – церковные душа и дух. Мы пришли к замечательному выводу:

      русский храм в его целостности, в единстве его внешности и внутреннего существа – не что иное, как Человек в его телеснодушевнодуховном единстве. Русский храм – это живое существо, не столько подобное человеку, сколько восходящее, вместе с человеком, к единому Прообразу – Человеку Небесному. Этот Человек – Всечеловек Христос, Логос, чья прославленная телесность соотносится с Софией. Русский храм – символ единства Христа и Софии, символ воскресшего в прославленном Теле Господа. Идея Воскресения – полноценного телесного Воскресения, софийная идея, – сквозит в облике храмов Владимирской земли в первую очередь и русских храмов вообще. С софийностью русского православия, неоднократно подмечавшейся исследователями, связано и главенство в нашей Церкви праздника Пасхи, Воскресения Христова.

      Вернемся наконец к вопросу: почему плодом творчества русского духа (или же – промыслительным даром русскому народу) оказался храм именно данного типа? не является ли «идея» русского храма неким отражением общей «русской идеи»? Русский храм – это живой символ Всечеловека-Христа; и здесь – удивительный намек на призвание, на историческую миссию России. В 1888 году в своей «Русской идее» Вл. Соловьёв писал об этой миссии следующее. Чтобы действительно выполнить ее, Россия должна «войти в общую жизнь христианского мира» ради осуществления в согласии с другими народами «того совершенного и вселенского единства человеческого рода, непреложное основание которого дано нам в Церкви Христовой». Призыв Соловьёва к универсальному христианству, к преодолению русским православием «национального эгоизма» подытожил вековые искания лучших русских умов. Так, А. Хомякову была исключительно близка интуиция Церкви как единства – единства Божией благодати, собирающей христиан в церковное Тело, церковный организм («Церковь одна»); стремление к «истинному», т.е. вселенскому христианству одушевляла Александровскую эпоху… Но та же самая, подлинно вселенская церковная идея – идея Церкви как Тела Христова – определяет метафизику архитектурных форм владимирских – первых самобытных русских храмов. Уже в ХII веке русскому народу промыслительно были указаны перспективы и цели его духовного пути.

      Итак, русский храм не только знаменует своим внешним обликом идею Церкви как мистически-телесного Существа: ему присуща и особая внутренняя жизнь, средоточием которой является евхаристическая жертва. В чем же состоит эта жизнь – жизнь Церкви, ориентированная на жизнь Господа и не просто подражающая жизни Христа, но имеющая целью единство с Ним, реальное вхождение в Его жизнь? Жизнь Христа – не что другое, как кенозис и жертва; Он, равночестный Отцу, делает Себя Человеком и из глубины этого онтологического унижения молитвенно вопиет СКАЧАТЬ