Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека. Я. А. Мильнер-Иринин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ире высших животных, из среды которых он произошел, создал труду всю его славу, до такой степени, что отождествил себя, всю свою сущность, с этим своим трудом, и труд в его руках засверкал всеми поистине бесчисленными своими гранями; если несомненно, наконец, что своей нравственно-революционной энергией человек постоянно и неустанно, не считаясь с жертвами, осуществляет свой великий исторический подвиг творца добра – нового, очеловеченного мира и нового, очеловеченного же самого себя, ибо существующий (старый) мир, из-за господствующей в нем стихийной, слепой, подчас жестокой необходимости, его, человека, не удовлетворяет; если все это – святая истина, а кто в состоянии оспорить это? – то таковым венцом творения женщина является вдвойне; ведь кроме того, что она прекрасна как человек, она еще прекрасна и как женщина. Cогласно легенде женщина была сотворена уже после мужчины, завершив, стало быть, собою акт творения. И если бы мы захотели в одном лице изобразить этот блистательный венец природы, каков человек, то мы изобразили бы его не иначе, как в образе прекрасной женщины, и не иначе, прибавим, как обнаженной.

      Торжествующая красота обнаженного женского тела повергала в восторженное и трепетное изумление уже на заре человеческой истории, и сама эта занимавшаяся заря человечества может быть поэтически изображена как отблеск этой женской красоты – красоты человеческого существа вообще, человека как такового. С самых давних исторических времен лучшие ваятели, живописцы, композиторы, поэты пытались художественно воплотить – схватить, воспроизвести и увековечить – те или иные из неисчислимых сторон и оттенков этой поистине неизбывной красоты. И до сих пор как еще только начинающие свое художественное образование во всех училищах мира юные таланты, так и уже прославленные мастера в самом расцвете художественного дарования видят свой идеал в том, чтобы хотя лишь прикоснуться к этой равно нетленной, как и преходящей красоте, ибо и она – увы! – разделяет судьбу всего живущего, как и все на свете, приходит и уходит, расцветает и отцветает, хотя тем самым отнюдь не теряет в наших глазах в своем обаянии, но как раз напротив, становится для нас уникальной и бесценно дорогой вдвойне…

      И легко понять, с какой жадностью, с какой страстью и самозабвением стремятся художники всех возрастов перенести на свои полотна, воплотить в мраморе и бронзе, в слове и звуке это величавое в своей непосредственности и простоте совершенство форм женского тела, совершенство, складывавшееся исторически на протяжении веков, постепенно и исподволь, путем скрупулезного отбора и накопления бесчисленных и неприметных изменений, подготовлявшееся многими и многими тысячелетиями органической эволюции природы. Вы, конечно, не думаете, что эта удивительно тонкая, как бы изнутри просвечивающая, ослепительно белая или же нежно золотистая, но всегда эластичная кожа женщины была создана природой сразу. Но то же относится решительно и ко всему телесному облику женского существа.

      До чего поражает красота женщины, – хорошо показано на одной из заставок, сделанных Рокуэллом Кентом к его же автобиографической книге: «Это я, господи!» (1955 г. – Книга названа начальными словами негритянского гимна). Рисунок изображает троих юношей, целиком отдавшихся воспроизведению на полотне обнаженной женской фигуры – скульптуры классического типа. Нет сомнений в том, что они по-разному воспринимают и по-разному же воспроизведут эту натуру – сообразно со своим темпераментом, со своими способностями, с уровнем достигнутых успехов в художестве, а главное – сообразно с их человеческим характером и характером их дарования. Но зато можно с уверенностью сказать и это видит каждый, что они одинаково поглощены идеей прекрасного (илл. 1).

      О неотразимом действии женской красоты повествует и знаменитый греческий миф о Пигмалионе – царе острова Кипр, влюбившемся в изваянную им прекрасную женскую статую. Вняв его страстным мольбам, Афродита оживила статую, и Галатея стала его женой. «Пигмалион и Галатея» – так называется скульптурная группа Этьена Мориса Фальконе из собрания Государственного Эрмитажа в Ленинграде1 (илл. 2).

      Красота жизни и красота женщины воспринимаются нами как понятия тождественные. И тот, кто равнодушен к женской красоте, равнодушен к красоте вообще, к красоте как таковой.

      И приходится только поражаться тому, что находятся люди, которые из ложно понятых «нравственных» соображений выступают против изображения обнаженного женского тела. Они даже не подозревают о том, до чего они обедняют человеческую культуру, «очерствляют» ее, лишают ее самых драгоценных и самых ярких красок. Вместо того чтобы несказанно обогатить человечество увековечением поистине бесчисленных оттенков совершенства женского тела, они обрекают последнее на тление. Эти люди, по-видимому, полагают, что красотой женщины имеет право насладиться только «законный супруг» (кстати, далеко не каждый в состоянии оценить ее по достоинству!). И разве не бесконечно мудрее нас были люди античности, не побоявшиеся увековечивать себя, свою обнаженную красоту в произведениях искусства невыразимой прелести. Не побоялась этого, например, римская императрица Фаустина Младшая. Ее скульптурный портрет второй половины II СКАЧАТЬ