Российский колокол № 1 (45) 2024. Литературно-художественный журнал

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ударов, нужных для исполнения конкретного желания. Чтобы набрать очки для простой житейской магии, требовалось молотить палочками от десяти минут до нескольких часов. А вот чтобы, например, вылечить больного, особенно тяжёлого, требовалось такое количество ударов, что надо было барабанить неделями или даже месяцами напролёт.

      – Я, чтобы хоть как-то успокоить совесть, приходила в хоспис, выбирала бабушку или ребёнка, а потом долбила, долбила, долбила. Потом загадывала желание, и человек выздоравливал, вставал и уходил домой. Самой мне легче от этого не становилось, чем больше я видела, тем яснее понимала: всё это – капля в море. Пока я исцеляю одного, умирает десять, образно говоря.

      – А ты не пробовала загадать, чтобы выздоровел не один человек, а целая палата, или все в хосписе, или вообще все?

      – Думаешь, один такой умный? – Октябрьская покачала головой. – Пыталась, конечно, и так и сяк. Только оказалось, что к барабану логика оптовых продаж неприменима. То есть исцелить десять человек по одному гораздо быстрее, чем тех же десять зараз. А уж всех на земле… Солнце погаснет, прежде чем я набью нужное количество. Так что я лечила, кого могла, но легче мне не становилось…

      – Получается, когда ты между парами забивалась в угол и стучала…

      Я отвернулся. Какой же стыд!

      – Всё верно, лечила бабушку с раком толстой кишки… Ладно, Илия, проехали уже. Вы тогда дерьмово себя повели, ничего не поделаешь. Но лично ты этот кредит уже выплатил. С грабительскими процентами, друг.

      Я покачал головой:

      – Думал, я если и не хороший, то нормальный человек, а теперь уж и не знаю.

      – Это нормально – не знать. В этой странной жизни нельзя быть ни в чём уверенным, даже в том, что ты – ты, даже в том, что ты – человек.

      – Ладно, не загоняйся. – Я так прифигел с её слов, что даже забыл, что мне стыдно. – Кем же я ещё могу быть, я же помню и детство, и как рос, и как жил…

      – На самом деле воспоминания невозможно отличить от фантазий. Но не суть. Дай пять, нормальный человек.

      Она протянула мне сжатую в кулак ладонь, и мы стукнулись костяшками. Октябрьская улыбалась, но как-то подозрительно. А потом стукнула в барабан, активируя желание, и мультяшным прыжком с перекувырком вылетела в окно. Рама захлопнулась за ней сама. Выглядело очень круто.

      Я расплющил нос о стекло, но с той стороны уже никого не было, только снег, чахлые кусты, бетон и металл – чёрно-белая картинка. Интересно, а в моём детстве вид из моего окна был так же уныл, как и сейчас? Я пытался вспомнить, представить себя пятилетним, но не мог. Потому что я им не был. Сначала мне было тринадцать. Мы сидели на загаженных ступенях между этажами, из форточки дуло, а пепельница была полна бычков. Копоть сидел на подоконнике, у него были золотые крылья и зелёный ирокез на голове. Димка Бычок лежал в отключке под батареей на спине. Меня мутило.

      – Где мы, Копоть? – спрашивал я.

      Но тот только пожимал плечами, и золотые крылья за его спиной мелко тряслись.

СКАЧАТЬ