Миф тесен. Александр Баунов

Чтение книги онлайн.

      Переход на Восток, в другую цивилизацию, снял бы к нам все вопросы. Однако пока министры и отцы-сенаторы доказывают, что мы не Европа, в центре Москвы стоят пасхальные городки, неотличимые от западноевропейских Weihnachtsmärkte, рождественских базарчиков: ставенки, цветочки, фахверк, а не кибитки, не юрты, не чумы, не избы серые твои, – и народ радуется именно таким, не чувствует себя в них чужим.

      После сыгранного в Ленинке спектакля «Публичное чтение», где два актера, поговорив о книгах, взбираются на стол зала периодики Российской государственной библиотеки голыми, как Адам и Ева у Кранаха, ненадежно прикрывшись библиотечным фикусом, оператор госканала (георгиевская ленточка на камере) спрашивает пожилую библиотекаршу с завивкой на голове: «Вам понравилось?» – «Понравилось, – отвечает библиотекарша, – интересно, молодежно». Оператор спрашивает с иронией (мы-то, настоящие культурные люди, понимаем, как это все несерьезно), а библиотекарша отвечает со снисхождением: «Да, не разговор Эккермана с Гете (те к тому же беседовали одетыми), но если для того, чтобы привлечь молодежь к книге, нужно взгромоздить на стол голых парня и девицу, пускай лучше так придут в наши замечательные библиотеки, чем никак». Пришли: несмотря на полночь, заняты все столы, как раз молодежью, правда, судя по лицам, уже знакомой с книгой до представления. Но в зале периодики Ленинки, а может, и в ней самой, многие и правда впервые. Голый Кранах на столе – очень европейская «Библионочь», невозможная ни в Пекине, ни в Дели, ни в Джакарте.

      В московский Манеж у Кремля с трудом пробивает себе дорогу выставка мастера монументальных наглядных пособий Ильи Глазунова, а в это время народ там развалился на подушках среди экранов гигантского видеоарта модерниста Питера Гринуэя про европейский прорыв русского авангарда 1920-х в поэзии, живописи, кино, театре, музыке, архитектуре и фотографии.

      Этот авангард, однако, существует только в европейской, западной системе координат. Для Индии и Китая того времени авангардом были стул, комод, паровоз, линейка, галстук, пиджак, носки, дамские перчатки, ионическая колонна, рисунок с перспективой и светотенью, фортепиано, а не геометрические фантазии Кандинского и ракурсы Родченко.

      Русский путешественник выходит в смущении из греческого православного храма: ислам какой-то, отуречили православие. Греческое церковное пение напоминает ему зов муэдзина. В своих церквях он привык к заимствованной из Европы через Украину полифонии.

      Ладовую ближневосточную и среднеазиатскую музыку с увеличенными интервалами русский человек слушает для атмосферы – как иногда курит кальян, но она кажется ему однообразной. Индийское женское пение слышится ему писком, китайское – мяуканьем. Мелодии и ритмы индийцев и китайцев – скучными и не отличимыми друг от друга. Хотя с точки зрения самих индийцев и китайцев СКАЧАТЬ