Джозеф Антон. Мемуары. Салман Рушди

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ для аборигенов, передали им обратно, вернув ей древнее название Улуру, и туристов перестали на нее пускать.

      Именно тогда, в 1984 году, в самолете, на обратном пути из Австралии, он начал понимать, как написать “Шайтанские аяты”.

      Служба в соборе Святой Софии – греческом православном соборе Фиатирской и Великобританской архиепископии, построенном и щедро украшенном но лет назад по образцу величественного византийского храма, прошла на звучном, таинственном греческом языке. В ритуалах была византийская пышность. Гур-гур-гур Брюс Чатвин, выводили священнослужители, гур-гур Чатвин гур-гур. Вставали, садились, преклоняли колени, вставали, опять садились. Стояла крепкая вонь от священных каждений. Он вспомнил, как в детстве, когда они жили в Бомбее, отец в мусульманский праздник Ид уль-Фитр повел его молиться. На идгах — молитвенном поле – звучал только арабский, коленопреклоненные люди стукались о землю лбами, вставали на ноги, делали перед собой из ладоней подобие раскрытой книжки, бормотали незнакомые слова на непонятном ему языке. “Просто делай как я”, – сказал ему отец. Семья была не религиозная, и в таких ритуалах они участвовали крайне редко. Он не выучил никаких молитв и не знал, что они означают. Лишь имитировал, бывало, чужие движения и бормотал, не понимая, заученные фразы. И поэтому бессмыслица церковной службы на Москоу-роуд показалась ему знакомой. Они с Мэриан сидели рядом с Мартином Эмисом[6] и его женой Антонией Филлипс. “Мы за тебя очень беспокоимся”, – сказал Мартин, обнимая его. “Я и сам за себя беспокоюсь”, – отозвался он. Гур-Чатвин-гур-Брюс-гур. На один ряд дальше от алтаря сидел писатель Пол Теру. “Ну что, Салман, на следующей неделе твоя очередь отпеваться?” – спросил он.

      Когда они приехали, у церкви была всего какая-нибудь пара фотографов. Писателей папарацци обычно не слишком жалуют вниманием. Но во время службы журналисты один за другим начали проникать в церковь. Одна непостижимая религия предоставила площадку для новостного сюжета, порожденного непостижимо зверской атакой со стороны другой религии. Один из худших аспектов случившегося, – писал он позднее, – в том, что непостижимое стало постижимым, невообразимое – вообразимым.

      Служба завершилась, и журналисты стали проталкиваться к нему. Гиллон, Мэриан и Мартин пытались его от них оградить. Один особенно настырный серый субъект (серый костюм, серые волосы, серое лицо, серый голос) протиснулся через толпу, выставил микрофон и принялся задавать очевидные вопросы.

      – Извините, – сказал он серому, – но я здесь на церковной службе в память моего друга. Неподходящее место для интервью.

      – Вы меня не поняли, – озадаченно проговорил тот. – Я из “Дейли телеграф”. Меня послали специально.

      – Гиллон, выручай, – попросил он.

      Огромного роста Гиллон наклонился к репортеру и твердо, своим самым величественным тоном, произнес:

      – А ну пошел в задницу.

      – Вы СКАЧАТЬ