Молодой кузнец, обладавший не дюжей силой и ловкостью, с трудом одолел дворянина, выигравшего не один рыцарский турнир. Они долго приходили в себя, смывая кровь со ссадин в ручье. Сюзерен объявил, что прощает подданного за непозволительную дерзость ради любви к его сестре.
Гион, отрицающий подобное великодушие, потребовал от лорда дать слово, что тот прекратит встречи с Изой; в ответ на это молодой граф лишь рассмеялся. Никто и ничто не сможет разлучить его с девушкой, которой решил отдать своё сердце.
Додсона раздражало, что влюблённые совершенно не думали о последствиях тайной связи. Он снова сжал кулаки, наседая на будущего правителя.
– Вы готовы взять её в жёны?
Бедфорд молчал, опустив голову.
Связать себя браком с простолюдинкой он не мог, – и все трое прекрасно понимали это.
Гион за руку приволок Изабеллу домой, пообещав, что отныне станет следить за каждым шагом решившей погубить свою честь сестры. Но разве удержишь привыкшую к свободе птицу…
Младший Додсон первым заметил изменения в стройной фигуре белошвейки. Он не спал ночь, придумывая способы узаконить дитя, не допустить позорных родов. Выход видел один: жениться на Изабелле, назвать бастарда лорда своим ребёнком. Он принял решение добиться встречи и поговорить с графом на следующий день. Но разговор так и не состоялся…
Изабель помнила, в какое отчаяние впала, узнав о внезапном отъезде Ричарда. Не было прислано даже записки, объяснявшей куда, зачем и надолго ли уехал любимый.
Только ненависть, сквозившая во взгляде графини, призвавшей следующим утром белошвейку для снятия мерок на платье.
– Поможешь Жаку сшить синий наряд из бархата, – объявила она. – Я надену его на свадьбу сына. И поторопитесь: лорд уже отбыл с визитом к отцу невесты.
Комната вдруг поплыла перед глазами Изабеллы, сердце, пронзённое тысячей иголок, сжалось и остановилось. Голова закружилась, широко раскрытый рот безуспешно пытался втянуть воздух в лёгкие, пол покоев качнулся и больно ударил в лицо. Темнота проглотила ищущую забвения брошенку…
Очнулась она от невыносимой вони, бьющей в нос. Старая, сморщенная кормилица Жаклин одной рукой держала флакон со зловонной жидкостью у носа будущей матери, а второй ощупывала слегка округлившийся живот.
– Давно нет кровей? – поинтересовалась карга.
Изабель не понимала, почему рот против её желания открылся? Она не могла отвести взгляд от выцветших кошачьих глаз сгорбленной старухи, призывающей:
– Не лги, говори как есть. Я всё равно узнаю правду!
– Три месяца, – прошептала белошвейка.
– Он знает? – Старухе не было нужды называть имя – они обе понимали, о ком идёт речь.
– Нет!
– Вот и хорошо…
Старая женщина выпрямилась, отерев узловатые пальцы о шерсть чёрного платья.
СКАЧАТЬ