Девяностые. Роман Сенчин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Женька Колосов – для пацанов Джон, Жэка, Кол – и не налегает на портвейн. Делает глоток и ставит стакан под стол, на бортик обогревателя. Обогреватель чуть теплый, в вагоне прохладно, но ему в шинели нормально. Да и осталось ехать уже…

      Их в отсеке плацкарты шестеро. Билеты сидячие. Один боец, Даня, сразу, как только загрузились в Сортавале, залез на вторую полку, отвернулся к стене. Может, спит, может, просто ждет. Остальные пятеро облепили стол. Познакомились вчера днем, когда оформляли бумаги в отряде, сдавали обмундирование, получали деньги.

      С некоторыми Женька где-то когда-то встречался, но не помнит подробностей. Служба нормального погранца такая: четыре месяца или полгода – кому когда повезло призваться – учебка, а потом полтора года на заставе. Если не заболел настолько серьезно, что нужно в госпиталь, если не выслужил отпуск, если не умер близкий родственник, то все эти полтора года ты можешь торчать на одном клочке земли, выполняя одни и те же дела, видя одних и тех же людей. Хлебовозка – событие, переброситься словом с кем-то из жен офицеров или прапора – любовная интрижка, пополнение – начало новой эры.

      Женька провел на заставе девятнадцать с половиной месяцев с единственным – десятидневным – перерывом. Заболел вдруг ветрянкой и был отправлен в госпиталь в Сортавале. Эти десять дней, особенно первые четыре, когда находился совершенно один, еду подавали, будто в тюремной камере, через окошечко в двери, – вспоминаются как самые лучшие за время службы. Может – счастливые.

      Спал сколько хотел, читал книгу за книгой – санитары приносили из библиотеки, даже стихи сочинял. Точнее, тексты песен. Неудачные, правда, потом выкинул…

      – Эх-х-х! – протяжно и крепко, словно излишек силы, выдохнул Балтон, хлопнул ладонями по коленям. – Когда ж доползет?..

      – Не думай, отвлекись, – советует Гурыч.

      – Легко сказать…

      Балтон здоровяк, сразу видно, что много времени проторчал в качалке. Он в забацанном по всем правилам, и даже с перебором, дембельском наряде, с гирляндой аксельбантов, выгнутыми из-за вшитого внутрь винила, парадными погонами на перекроенном, чтоб тельник видно было до груди, камуфляже, с обработанным бритвочкой шевроном, фура с обрезанным козырьком и вздыбленной почти вертикально тульей; на ногах укороченные и отутюженные кирзачи… Балтона Женька помнил по учебке – сталкивался в столовой, курилке, на плацу. Тогдашний Балтон выглядел щуплым, бестолковым, затюканным. Да и Женька наверняка был таким же.

      Потап раза два-три оказывался за рулем хлебовозки, доставлявшей на заставу не только хлеб, но и всю остальную жратву. А главное – новости из большого мира…

      Остальных же – Даню, Гурыча, Ваку – он если и видел где, то мельком. Не выделил, не отметил. Как и они его.

      – Чё, допили? – Вака потянул с пола бутылку. – Плескаю. Кому?

      Удалось купить у проводницы три пузыря «Тарибаны». Выложили за каждый семьдесят рублей – охренели, но деваться некуда… Бутылки шершавые, этикетки истлевшие, СКАЧАТЬ