Князь Серебряный (сборник). Алексей К. Толстой

Чтение книги онлайн.

      Но тщетно я, в бесплодной битве,

      Твержу уставные слова

      И заучённые молитвы —

      Душа берет свои права!

      Увы, под этой ризой черной,

      Как в оны дни под багрецом,

      Живым палимое огнем,

      Мятется сердце непокорно!

      Юдоль, где я похоронил

      Броженье деятельных сил,

      Свободу творческого слова —

      Юдоль молчанья рокового!

      О, передай душе моей

      Твоих стремнин покой угрюмый!

      Пустынный ветер, о развей

      Мои недремлющие думы!

      Тщетно он просит и ждет от безмолвной юдоли покоя,

      Ветер пустынный не может недремлющей думы развеять.

      Годы проходят один за другим, всё бесплодные годы!

      Все тяжелее над ним тяготит роковое молчанье.

      Так он однажды сидел у входа в пещеры, рукою

      Грустные очи закрыв и внутренним звукам внимая.

      К скорбному тут к нему подошел один черноризец,

      Пал на колени пред ним и сказал: «Помоги, Иоанне!

      Брат мой по плоти преставился; братом он был по душе мне!

      Тяжкая горесть снедает меня; я плакать хотел бы —

      Слезы не льются из глаз, но скипаются в горестном сердце.

      Ты же мне можешь помочь: напиши лишь умильную песню,

      Песнь погребальную милому брату, ее чтобы слыша,

      Я мог рыдать, и тоска бы моя получила ослабу!»

      Кротко взглянул Иоанн и печально в ответ ему молвил:

      «Или не ведаешь ты, каким я связан уставом?

      Строгое старец на песни мои наложил запрещенье!»

      Тот же стал паки его умолять, говоря: «Не узнает

      Старец о том никогда; он отсель отлучился на три дня,

      Брата ж мы завтра хороним; молю тебя всею душою,

      Дай утешение мне в беспредельно горькой печали!»

      Паки ж отказ получив: «Иоанне! – сказал черноризец, —

      Если бы был ты телесным врачом, а я б от недуга

      Так умирал, как теперь умираю от горя и скорби,

      Ты ли бы в помощи мне отказал? И не дашь ли ответа

      Господу Богу о мне, если ныне умру безутешен?»

      Так говоря, колебал в Дамаскине он мягкое сердце.

      Собственной полон печали, певец дал жалости место;

      Черною тучей тогда на него низошло вдохновенье,

      Образы мрачной явились толпой, и в воздухе звуки

      Стали надгробное мерно гласить над усопшим рыданье.

      Слушал певец, наклонивши главу, то незримое пенье,

      Долго слушал, и встал, и, с молитвой вошедши в пещеру,

      Там послушной рукой начертал, что ему прозвучало.

      Так был нарушен устав, так прервано было молчанье.

      Над вольной мыслью Богу неугодны

      Насилие и гнет:

      Она, в душе рожденная свободно,

      В оковах не умрет!

      Ужели вправду мнил ты, близорукий,

      Сковать свои мечты?

      Ужель попрать в себе живые звуки

      Насильно думал ты?

      С Ливанских гор, где в высоте лазурной

      Белеет дальний снег,

      В простор степей стремяся, ветер бурный

      Удержит СКАЧАТЬ