– Вот в этом твоя проблема, Андрюша, – ответила Екатерина Андреевна, подавая ему перламутровую чашку с дымящимся крепким чаем. – Ты никогда не задаёшь интересующие тебя вопросы вовремя. А это одна из важнейших черт настоящего сыщика.
– Я не сыщик, я полицейский.
– Хороший полицейский должен быть сыщиком.
– Ой, ладно, тёть Кать, я уже это слышал. Ты так и не ответила на мой вопрос.
– Про вечерний чай?
– Ну да.
Екатерина Андреевна пожала плечами.
– Привычка.
– Что значит «привычка»?
– Привычка – это сила, которая не даёт миру разлететься на тысячу мелких осколков, – процитировала Екатерина Андреевна.
– М-м, – с пониманием промычал Чайкин.
– Даже не поинтересуешься, кто это сказал?
– Я всё равно не запомню.
– Уильям Сидней Портер.
– Точно не запомню.
– Более известный как О. Генри.
– Как тебе это удаётся?
– Что?
– Всё помнить.
– Я просто много читаю. И тебе советую – не только уголовные дела.
– Ну вот, опять твои нотации! – обиделся Чайкин и, залпом выпив чай, встал из-за стола и вышел из кухни. – Спасибо, – бросил он на ходу.
– Даже не поинтересуешься, откуда взялась такая привычка? – спросила вслед Екатерина Андреевна.
Чайкин помедлил и вернулся на кухню. Екатерина Андреевна наполнила его чашку чаем. Чайкин сел за стол и выжидающе уставился на тётю.
– Всё очень просто! – сказала она. – Если ты ещё не забыл, людям благовоспитанным пищу полагается принимать в столовой. Равно как и напитки. Но поскольку отдельной столовой у нас, к сожалению, нет, мы для этой цели приспособили гостиную, куда поставили обеденный стол, доставшийся ещё от моей бабушки. Утром, когда весь день впереди, можно заставить себя соблюсти этикет: накрыть на стол и позавтракать в комнате. А вечером… так неохота таскать туда-сюда посуду!
Екатерина Андреевна звонко рассмеялась. Чайкин не смог сдержать улыбки, потом фыркнул и неприлично громко расхохотался.
– Ладно, – сказала, успокоившись, Екатерина Андреевна, – расскажи мне лучше, чем у вас там всё закончилось с Морозовым?
– Да ничем, – ответил Чайкин. – Есть показания свидетелей, Морозов всё упорно отрицает, особенно после того, как поговорил с этой, с Заболоцкой. Зря мы пустили её к Морозову.
– Почему же?
– Потому что теперь он упёрся как бык: ничего не знаю, ничего не ведаю. Но ведь что-то там взорвалось?
– Правильно. Только надо сперва найти мотив, так? А у Морозова, насколько я понимаю, мотива не было. Может, они там и повздорили на лодке, но… На «Американскую трагедию» что-то непохоже. И насколько я поняла, им нечего было делить. В отличие от той страстной брюнетки, Заболоцкой.
Чайкин приподнял бровь.
СКАЧАТЬ