Лёха никогда не был хорошим сыном, внуком и братом. По крайней мере, он всех в этом убедил, безустанно демонстрируя родственникам свой говёный характер.
Бычкуя сигарету, до сих пор не покинув кухни, Герасимов вдруг икнул.
– Ля, перебрал, – резюмировал Лёша, пытаясь сфокусировать мутный взгляд на пепельнице.
Всегда так – задумаешься о жизни и уже шестую бутылку кончаешь, да третью пачку сигарет выкуриваешь, из-за чего все внутренности желудка сводит спазмом.
Кое-как поднявшись из-за стола, Лёша побрёл в спальню, но по пути снова завернул в гостиную, где до сих пор валялся гадёныш с лотерейным билетом.
Тут Лёха и кончился.
К свернувшемуся калачиком на диване пацану хозяин квартиры подошёл раз, два и даже три. Первый, чтобы умыть грязное лицо влажной тряпкой, которое после этого стало только красивее. Второй, чтобы стянуть с несчастного ботинки и снять куртку. А третий раз можно считать актом наивысшей любезности – Герасимов притащил кружку воды, от которой рыжий наотмашь отбрыкивался, когда тот притулил к чужим губам керамику и вынудил незнакомца сделать пару глотков. И знаете, как-то так Герасимова повело. Как-то так нечаянно случилось, что Лёша прилёг рядом после этого. А затем и вовсе отключился.
Проснулся Лёша от звука тарахтящей дрели соседа. Лежал себе, слюни по полу пускал и всё моргал, медленно так, явно не осознавая реальности в полной мере. Потом, чуть погодя, уже прикрыв глаза снова, резко в себя пришёл и подскочил.
– Ой, мать! – заорал Герасимов и схватился телефон, судорожно проверяя который час. – Чёрт!
Он начал торопливо собирать себя в кучу, щупать свои же ноги, руки, шею, грудь. Всё болело, будто его за ночь толпой отпинали все подряд, а не из-за неудобной поверхности пола. Да и башка немного ныла, но это для Лёхи казалось едва ли не родным чем-то. Потому что он с похмельем – как псих с антидепрессантами – не расставался ни на день.
– Опаздываю, ёпт!
Герасимов со скоростью звука понёсся в спальню, быстро натянул на себя рубашку, штаны, упаковался в мгновение ока, там же, в давшем трещину зеркале, причесался пальцами и замутил нехитрую баранку на затылке. А затем как развернулся, чтобы бежать на выход, так и застыл, короче, на месте.
– Ты такой шумный, – усмехнувшись, в дверях застыл тот, о ком Лёха с утра даже не вспомнил. – А ещё чуть рёбра мне не сломал ночью, дурной сон приснился? – слегка подавшись в сторону Герасимова, человек не переставал ухмыляться. – Или замёрз? – ну слишком ехидная рожа смотрела на Лёшу. Правда, было ещё кое-что, о чём стоит сказать. Влажные рыжи волосы оказались зачёсаны назад, а лицо тщательно СКАЧАТЬ