– Всё там, папаша, скажут. Не волнуйтесь.
– Выходим, не торопясь, никого не задерживаем. Не толкаемся, – скомандовал один их охранников, когда двери лифта наконец-то открылись. Охранников по традиции было двое – эта братия в Башне всегда ходила парами.
Люди начали выходить, и, хотя был приказ не торопиться, они всё равно отчего-то спешили, неловко суетились, озираясь по сторонам и прижимая к груди выданные пакеты и свои вещи – те, что было велено взять с собой. Кир двигался в этой живой, колыхающейся в разные стороны толпе, пытаясь приноровить шаг к всеобщему движению, но то и дело спотыкался. И ему уже почти удалось поймать этот неровный стихийный ритм, стать его частью, как вдруг невысокая женщина, с тонкими волосами мышиного цвета и невыразительным блёклым лицом, резко остановилась, сбивая общий, уже почти отлаженный ход, и тоненько закричала:
– Это что же за произвол! Власть нас за людей не считает! Это…
Она вдруг странно ойкнула и стала медленно оседать на пол прямо перед Киром. Он не сразу понял, в чём дело, и только увидев, как один из охранников, тот, что стоял ближе, лениво убирает за пояс шокер, замер от внезапно осенившей его догадки.
– Давай-ка, парень, оттащи её в сторону, – приказал охранник Киру.
– А…
– Через пару минут очнётся. Будет как огурчик, —охранник хохотнул и отвернулся.
Кирилл нагнулся, попытался приподнять женщину – она показалась ему тяжёлой, несмотря на маленький рост и бросающуюся в глаза худобу. Неожиданно почувствовал, как кто-то помогает ему, поднял голову. Это был отец.
Вдвоём они оттащили женщину к стене, уложили прямо на пол. Отец подложил ей под голову сверток – её свёрток, он выпал у женщины из рук, когда она упала. Мать, которая всё это время не отходила от них ни на шаг, принялась легонько похлопывать женщину по щекам, пытаясь привести в чувство.
– Да брось, Любаш, сама очнётся, – за напускной суровостью и безразличием в голосе отца слышалась и жалость к этой женщине, и горькая нежность к своей собственной жене, растерянной и подавленной происходящим.
– За что они с ней так? Она же ребёнка недавно потеряла, мало ей горя от этих, – шептала мать.
– Это жизнь, Люба, не начинай…
Женщина пришла в себя действительно через несколько минут, как и говорил охранник. К тому времени лифт уже уехал, а те, кого привезли вместе с ними, успели разойтись – вернее направились в центр этажа, где горел свет и откуда доносились голоса.
Этаж, пустой и гулкий, был совсем не похож на их жилой уровень. Коридоры здесь были шире, чем у них, и за счёт этого, а также за счёт полностью застеклённых помещений, которые занимали большую часть этажа, уровень просматривался почти насквозь. Кир заметил, что выход к лестницам от лифта был перекрыт – намертво заделан плотными пластмассовыми щитами, а за шахтой лифта, где на обычных этажах начинались жилые СКАЧАТЬ