Несколько рифмованных мыслей. Анастасия Куликова

Чтение книги онлайн.

      Арена, круг песчаный,

      тореро, шпага, смерть,

      струится кровь фонтаном,

      рукав помечен в медь.

      Игра теней и света,

      горячечный азарт,

      смерть, словно эстафета,

      и замер крик в глазах.

      Рога острее пики

      идут на абордаж

      и надо стать великим,

      вот в этот миг, сейчас.

      В испуге столбенеет

      трибунная толпа —

      минута откровенья

      но смерть порой слепа.

      Карающей громадой

      мчит бык на гордеца…

      тореро в шаге… рядом…

      и вот на гладь песка,

      за алой каплей капля

      чернеет на глазах,

      поднята в воздух сабля…

      улыбка на губах…

      Жизнь моя! Ты идёшь из откуда в куда?

      Из бескрайних полей зеленеющих юга?

      Из предгорий, с которых приходят снега

      и несётся по травам холодная вьюга?

      Жизнь моя! Ты – осколок, отбитый от дней,

      наслаждение, ставшее болью и кровью,

      и закончишься жарким бегом ярких смертей,

      заслонившись от света извечною тьмою.

      Жизнь моя! Ты сегодня, как дева, добра,

      та, что нежно чесала бока грубой щёткой,

      а потом заострили к сражению рога,

      раззадорили бешенство кожаной плёткой.

      Жизнь моя! Из боя выйдет только один,

      а второй на арене объятия смерти

      распахнёт, время возьмёт его молодым,

      вопреки уходящей твоей круговерти.

      Он в Бога верует, но проливает кровь,

      я же – язычник- бык с острейшими рогами,

      он носит крест во избежание грехов,

      я бью копытом землю и хожу кругами.

      Капоте алое живёт в его руке

      и жало острое вторую украшает,

      но вижу – смелость вся висит на волоске,

      и шепчет что-то он о кущах дивных рая.

      Глаза застыли, из ноздрей струится пар,

      тяжёлой поступью прошёлся по арене,

      по шкуре солнечный бежит змеёй пожар

      и рад я в жизни безвозвратной перемене —

      прольётся чья-то кровь сегодня на песок,

      а я стою и вижу толпенные лица —

      один большой ревущий безобразный рот,

      вот он, слепец, теперь действительный убийца.