Порт-Артур – Иркутск – Тверь: туда и обратно. Александр Чернов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ впредь помните об этом. Как я понимаю, самурайские и европейские рыцарские нормы поведения, как и традиции, в таком случае практически совпадают, не так ли?

      Любые варианты бегства или сэппуку я вам запрещаю. Извольте лечиться и ждать моего решения вашей дальнейшей судьбы. Разумеется, при этом я не возражаю, если вы отправите подробный рапорт обо всем случившемся императору Муцухито. Я с уважением учту его августейшие пожелания в отношении вашей персоны, если таковые воспоследуют… Желаю вам скорейшего выздоровления, генерал.

* * *

      Выйдя из купе, превращенного докторами в одноместную палату для генерал-майора Фукусимы, Николай справился у медиков о состоянии казачьего офицера, третий день лежащего без сознания здесь же, через стенку от японца.

      После извлечения из его тела трех «гочкисовских» пуль, штопки двух сквозных ран и здоровенного разрыва скальпа от касательного ранения над ухом мало кто верил, что Семен Буденный надолго задержится на этом свете. Слишком много крови потерял, тем более что даже одной из шести попавших в него пуль, извлеченной из-под правой лопатки, могло хватить для летального исхода. Она прошла в нескольких сантиметрах от сердца, пробив легкое насквозь.

      В иных обстоятельствах дожить до рассвета после боя ему было бы не суждено, но предусмотрительность полковника Спиридовича, оборудовавшего медблок в поезде-дублере новейшим рентгеновским аппаратом и настоявшего на включении в аптечный запас антибиотиков Банщикова, дала ему шанс.

      Хотя операция прошла успешно, врачи хотели оставить Семена в госпитале Харбина. Фактически как безнадежного. Но царь не позволил. Посчитав, что если еще один из его отважных спасителей обречен в скором времени умереть, по крайней мере он, Николай, обязан лично поучаствовать в его похоронах…

      Истекали третьи сутки, как раненый метался в горячечном забытьи. Эскулапы ничего обнадеживающего не обещали, но при этом не констатировали и ухудшения его состояния. Это радовало. Надежда теплилась. Почему-то Николай очень близко к сердцу принял судьбу этого простого русского воина, в бешенстве атаки дерзнувшего вскочить во весь рост и броситься с наганом и бомбочкой на пулеметы.

      «Что это было? Безрассудство, слепая ярость, героизм?.. Конечно, героизм! Ведь он не знал, что подоспевшие с поезда-дублера морпехи уже устанавливают за валунами на фланге бомбометы и засевшим в фанзе японцам генерала Фукусимы остается какая-то пара минут жизни. Он думал о своих товарищах казаках, прижатых к земле свинцовым ливнем, двое из которых навсегда остались лежать там, в чужой маньчжурской земле… Только нет! Теперь не в чужой – в их земле. В нашей, русской…»

      Добравшись до своего вагона, Николай, не заходя в салон или кабинет, задержался у окна в коридоре. Облокотившись на поручень, он задумчиво провожал взглядом укрытый хвойным редколесьем каменистый склон, под перестук колес проплывающий мимо в туманной дымке измороси. Мелкие капельки воды, змеясь и сливаясь, ползли вниз по стеклу, собираясь в струящиеся ручейки, рисующие на его полированной поверхности СКАЧАТЬ