– Извини, – смущенно выдыхает она, – не хотела напугать.
– По правда говорить, это я должен извиняться. Я вести себя очень резкий. Просить меня простить. Это быть не почтительно к гостям.
– Да ничего… я понимаю. А что ты читал?
Ивейн неловко переминается с ноги на ногу, ожидая, что абориген прогонит ее в любой момент, но на его лице не образуется ни одной морщинки злости. Скорее, наоборот. Похоже, ему приятно, что кто-то интересуется традициями его народа.
– Всего лишь старый молитва от злый духов, а это, – его рука дергается в сторону, – Фаллесунд.
– Для чего он нужен?
– Для защита, но при правильном использование он выполнять все пожелания создателя. Это своего рода айрдунг.
– То есть оберег?
– Яаре, – соглашается он.
Девушка понемногу привыкает к тому, что Силкэ время от времени вставляет сааллские обороты. Некоторые из них она понимает, другие – так и остаются загадкой. Например, из мольбы мужчины Ивейн удалось разобрать лишь три слова: «ёльгельд», что переводится как «природа», «хаальге», приравнивающееся к «нас» или «нам» и «штильхёйт», что означает «поглощать». То есть буквально он просил, чтоб их не поглотила природа. Довольно странная просьба для молитвы.
– И какие поручения может выполнить Фаллесунд?
– Разный. Это зависеть от помысел создатель, – он опускает плетенную фигурку на снег. – Если он добрый, кукол оберегать его родных и защищать невинный. Если же его душа черный и запятнанный грех – оберег будет мстить и убивать тех, кто причинить хозяин боль.
– То есть, – хмурит тонкие брови Иви, – от этих действий он буквально… оживает? Как Голем?
Силкэ улавливает оттенок недоверия в ее голосе и отрицательно качает головой.
– Нэй, икке хойлет. Эти обычаи может показаться странными для Заморцев.
– Заморцев?
– Так говорить сааллы на люди, живущий на земля Заморья, то есть за морями, – поясняет он, бросая взгляд на фигурку у своих ног. – Сам оберег не иметь сила, наша вера и кровь делать он такой. Но она же мочь его и остановить.
Девушка кивает, провожая уходящего Силкэ взглядом. Чем дольше Ивейнджин общается с сааллами, тем ближе ей становится их культура. Хотя Акли и называет их шайкой скачущих у костра дикарей (или это Калеб?), Ивейн кажется, что в их белесых головах вмещается куда больше знаний о мире, чем у всех ее друзей вместе взятых. Она поворачивает назад, когда замечает какое-то движение на вершине. Словно чей-то силуэт растворяется в предсумеречном свете, но стоит ей только повернуться, как она понимает: наверху никого нет. Глупость какая. Должно быть, горная болезнь сказывается сильнее, чем она думала, раз ей уже мерещится всякое. Голова раскалывается, виски сжимает, правая лодыжка немеет, СКАЧАТЬ