– Почему Акли так себя ведет? – поднимает она разговор с Кэт – Мы же не виноваты, что снежная буря уничтожила кабинку. А он делает вид, будто это все наша вина.
– Такой уж у него характер. Если нет виновного, Ак выберет его сам.
– Но это несправедливо!
Кэйтин равнодушно пожимает плечами, натягивая шарф. Его край и так уже покрывает смуглую кожу до самой переносицы, открывая лишь линию не менее темных глаз. Но от этого теплее не становится.
– Не понимаю, как ты можешь с этим мириться?
– Ты еще многого не осознаешь, дорогая. Это приходит со временем.
После ее слов у Ивейн остается неприятный осадок, от которого она еще долго не может избавиться. Подруга говорит так, словно Ивейнджин – ребенок, который ничего не понимает и не разбирается в жизни. Но сама Кэт при этом всего на год старше. Тогда к чему вся эта показная мудрость? Иногда ее высокомерие взлетает выше четырехтысячника, с которого им предстоит спуститься, и причина этого, как всегда, одна: Ак.
Когда они с Иви познакомились, Кэйтин была милейшей девушкой, но все это кануло к Лету, когда она встретила Акли Гудмена, к которому сразу же, по непонятной Ивейн причине, прониклась симпатией. Постепенно податливость и стремление соответствовать массе вытеснили приятные черты Кэт, изменив ее до неузнаваемости. Она настолько хотела влиться в коллектив избалованных деньгами и статусом студентов, что это желание граничило с риском потерять себя. Ивейнджин до сих пор не понимает, чем этот самовлюбленный, эгоцентричный, порой жестокий и падкий на лесть грубиян мог ее заинтересовать. Судя по всему, это останется для нее загадкой навсегда.
– Никогда не думала, что поход – такое тяжкое занятие, – выдыхает Кэйт, скидывая с плеча рюкзак. Она тянется к брелоку на лямке, на котором разместился крошечный альтиметр. – Четыре тысячи пять метров. Мы не прошли и километра, а я уже хочу умереть со скуки.
– Споки! Сейчас мы эту проблемку отфиксим, – щелчок фотокамеры, и Джаззи с айфоном выжигающего-глаза-оранжевого цвета уже спешит на помощь. – Ну-ка, помаши фолловерам рученькой!
Брюнетка натянуто улыбается и машет ладонью, хотя больше это напоминает жест защиты, а не приветствия.
– Приветик, коржики мои. В оффстриме ваша любимая булочка. Вы не представляете, как я по вам скучала!
Калеб раздраженно закатывает глаза. Все эти уменьшительно-ласкательные словечки, откровенно говоря, раздражают. Как и привычка всем тыкать свой телефон в лицо. И что это за мода присваивать людям названия кондитерских изделий? Такое ощущение, что она не о путешествиях СКАЧАТЬ