Книга отзывов и предисловий. Лев Оборин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ недекларативность, познание мира через вопрошание о нем. Всякое стихотворение Порвина сопротивляется при первом прочтении и становится все яснее с каждым новым. «Очевидное» здесь означало бы «поверхностное». Такое не может быть очевидным:

      О ливень, ты ли лучина,

      чьи волокна – осенняя голь,

      двускатной крышей сарая

      расколотый вдоль?

      В основе почти всех текстов лежит микросюжет, достаточный для развертывания важнейших метафизических вопросов. Здесь важны почти неуловимые колебания: отсюда уменьшительные формы, которые должны точнее приблизиться к смыслу: «окошечко», «жестик». Исходное событие может быть сколь угодно незначительно для непоэтического взгляда: ветви шумят за окном, пчела пролетает мимо, человек склоняется над рекой, грузовик проехал по улице. Ситуация изменилась и требует пересмотра отношения к себе: поэт задает вопросы и дает миру указания, советы, а то и обращается к нему с просьбами о восстановлении или продлении гармонии. Он чутко вслушивается в мир и одновременно меняет его: в каком-то смысле это квантовая поэзия.

      Кверху зауженным богомольем

      в облаке шевеля,

      что ощущаешь, когда выпадает

      тельце шмеля?

      Он по запястью идет, сияя,

      словно какой-то блик,

      ясной двуцветной водой отраженный

      в нынешний миг.

      Нужно ли что-то еще? А сверху

      тянется след крыла,

      лучше, чем ты, перетрясшего небо

      (ну и дела);

      вместо шеста (он устал, бросай же!)

      ниточку удержи:

      что к ней привязано с вышнего края —

      ты не скажи.

      Обязательная для Порвина строгость формы – выдержанность сложной метрики и устойчивое количество строф (чаще всего четыре четверостишия) – иногда кажется слишком искусственной, но чаще – естественно говорящей о желании следовать тонким правилам мироизменения. Человек Порвина – в первую очередь человек в природе, а не в урбанистическом пейзаже (показательно стихотворение «Полк покидает наши места», где за изображением убитого ребенка следует мысль о разрастании сада: «Девочка в теплой дорожной пыли, / и до тебя дотянулся сад»). Рукотворные и недомашние предметы здесь редки и вовлечены в тайну, как дверная ручка в музее, глядя на которую не знаешь, открывает она дверь вовнутрь или наружу. Это утопизм чистоты, идущий от Мандельштама и, может быть, Айзенберга, – недаром особое место в символике Порвина занимает белизна: среди современных поэтов более разработанная поэтика белизны есть только у Анастасии Афанасьевой. Что касается «слушания мира», то здесь Порвин многим обязан Рильке с его «ушным древом»: кажется, он – один из самых внимательных читателей австрийского поэта. Впрочем, не нужны уверения в самости этого голоса: она ясна из любого стихотворения.

      Виктор Боммельштейн. Мы не знаем. N. Y.: Ailuros Publishing, 2012

Новый мир

      Первый сборник загадочного поэта Боммельштейна разделен на три части – поэтическую, прозаическую и смешанную. СКАЧАТЬ