Кент Бабилон. Генрих Шмеркин
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Кент Бабилон - Генрих Шмеркин страница

СКАЧАТЬ на скрипке», он ответит: «Я не умею», скажешь ему: «Напишите роман», он ответит: «Я попробую».

      Чтобы написать роман, надо уметь его написать. Речь не о практическом умении, не о курсе обучения. Надо внутренне, изначально – уметь. Без такого уметь, даже окончив музыкальную школу-десятилетку и разобравшись с нотами и струнами, по-настоящему на скрипке не сыграешь. В лучшем случае научишься прилично имитировать настоящую игру.

      Как известно, при некоторых, не самых привлекательных для зайца обстоятельствах, его можно научить зажигать спички; но огня он не выдумает.

      Тут вот это, знаменитое: у кого есть, тому прибавится, а у кого нет, останется с тем, что имеет.

      Проницательный Мольер подшутил над нами, когда внушил своему Журдену, а заодно и нам, что, если не говоришь стихами, то говоришь прозой (отсюда, увы, должно следовать, что, если говоришь стихами, то это, соответственно, поэзия).

      Но у Генриха Шмеркина, в отличие от многих современных мольеровских персонажей, охотно и даже жадно берущихся (реже пробующих) играть на скрипке в чертогах отечественной словесности, стихи действительно оборачиваются поэзией, а повествование – прозой.

      Хотя пишет он по большей части в юмористическом жанре, где такое пресуществление особенно трудно и неприметно.

      А может быть, именно поэтому.

      Может быть, в том и особость дарования Генриха Шмеркина (а подлинное дарование непременно имеет свою особость), что оно наиболее полно раскрывается при соприкосновении с юмором.

      Об этом в свое время чутко и точно сказала поэт Ольга Бешенковская: «У Генриха Шмеркина есть то особое, слегка печальное, всепонимающее чувство юмора, которое превращает рассказы в прозу, а стихи в поэзию».

      Это как раз то самое уметь, которое либо дано, либо нет.

      Дарование надо почувствовать в себе, как плод, его надо осознанно или (чаще и лучше) неосознанно вынашивать, выращивать.

      Оно требует питательной среды («башня из слоновой кости» – это другое).

      Пчела в улье приносит взяток и перерабатывает его в мед, постоянно касаясь лапками лапок других пчел.

      В советские годы подлинная литературная среда, как правило, была далека от среды официальной. Квартирные сходки (всё те же «кухни», вошедшие в историю российской общественной жизни), полулегальные встречи в неприметных закулисах домов культуры, библиотек, музеев, студенческих аудиторий, кружки и студии (нередко полуразрешенные), веселые, иной раз хмельные сборища, те, что ныне именуются «тусовками» – вот где воздух был подлинно напоен литературой, вот где обретало себя и оттачивалось умение, пробовались силы, рождалось новое, возникали школы, даже направления.

      Генрих Шмеркин проходил такого рода «литературные университеты» в родном Харькове.

      Не знаю, обозначена ли особо в истории современной отечественной литературы харьковская литературная школа, но, без сомнения, просматривается энергетически сильное харьковское литературное пространство, из глубин которого явилось на свет немалое число настоящих мастеров нынешней словесности. Когда существует такое пространство, человек, ищущий свой путь, не по баловству охоты, а по беспощадной требовательности дарования, как бы вместе с дыханием укореняет в себе, развивает дарованные ему природой любовь к слову и чувство слова, чуткое понимание – умом и чутьем понимание – смысла слова, его устройства и выразительности.

      Слово в стихах и прозе Генриха Шмеркина открывается в своей многозначности, многогранной образности, являет читателю неповторимость формы и звучания. Он ощущает слово почти физически. Слова существуют не в застылости, живут в движении, тянутся одно к другому, сопрягаются, вступают в отношения, образуют нечто, часто неожиданное, вместе смешное и серьезное. Слова у него – работают.

      Все писавшие о Генрихе Шмеркине произнесли то, что непременно произносится, когда речь идет о мастере юмористического жанра, – вспомнили про сосуществование веселья и горечи, иронии и жалости, вспомнили, если прибегнуть к привычной формуле, про смех сквозь слезы. Это – неизбежность, как неизбежность сосуществования добра и зла, возвышенного и ничтожного, идеального и телесного, прекрасного и безобразного: предмет осмеяния непременно являет собой или выявляет подле себя предмет сожаления, сочувствия. Настоящий юмор и возникает со способностью замечать, сознавать, чувствовать эту двойственность, эту неизбежность противоречия. Юмор – это не только умение по-особенному – «смешно» – писать, это, прежде всего – умение по-особенному видеть. Юмор – это оптика: линза иронии, введенная в объектив.

      Генрих Шмеркин хорошо чувствует и передает в слове противоречивость нашего мира в себе и мира вокруг.

      Пара книжек, мочалка, будильник,

      Раскладушка, застиранный плед,

      Сковородка, носки, кипятильник

      И СКАЧАТЬ