Мужнины засаленные рубахи в смоле, штаны в зеленых травяных пятнах, штопаные на десятки раз носки и панталоны. Я не представляла, как всю эту одежду привести в божеский вид в одном небольшом тазу горячей воды.
Благо хоть какое-то подобие порошка нашлось в пыльной кладовой среди мешков с картофелем и копченым окороком.
Я уж и не стала обращать внимания на то, что мне поесть не предложили. Нико доел похлебку в один присест, оставил лишь немного для своей матери. Нам с Майей придется приготовить что-то, но будет ли время?
Изо всех сил я стирала вещи. Неоднократно приходилось менять воду, ждать, пока согреется, и снова стирать. От усталости дрожали ноги, желудок сводило от голода. Последний раз я ела еще в другой жизни.
Майя не выходила из своей комнаты. Гана расправилась с дровами и ушла возиться на огороде, а Нико курил у крыльца. Он сидел так уже довольно давно.
Предпринять еще одну попытку сбежать было бы равнозначно самоубийству, поэтому я начала готовить план. Но чтобы привести его в действие, требовалось дождаться вечера, когда Нико уйдет.
Я развесила белье над печью, чтобы наверняка успело высохнуть. Ухватила черствую краюху хлеба из-под полотенца на тумбе и жадно вгрызлась в нее. Торопилась, пока никто не заметил.
Жалости к себе в этот момент не испытывала. Напротив – я дико злилась, и злость моя грозилась вылиться в нечто страшное.
Майя спала, когда я пришла ее проверить. Хотела поделиться с ребенком сухарем. Но так даже лучше. Во сне ей живется спокойнее.
Дверь с грохотом распахнулась, впуская в дом Нико. Муж осмотрел свою одежду, кивнул мне:
– Идем-ка, награжу.
– Наградишь? – выпалила я непонимающе.
– Вещи ты постирала, молодец. Я для тебя кое-что приготовил.
Его заявление повергло меня в шок настолько, что я едва не растеряла весь пыл. А ведь хотела послать куда подальше, хоть это и было рискованно.
Нико вывел меня на улицу, подтолкнул к сараю. К той его части, в которой жили свиньи и козы.
– Вон, смотри, – муж ткнул пальцем в сторону маленького поросенка, который сидел в клетке отдельно ото всех. – Единственный выжил, остальных мать сожрала.
– Гана?..
– Специально меня выводишь? – рыкнул Нико.
От неожиданности я дернулась в сторону, но тут же была поймана крепкой рукой.
– Я просто не понимаю… – шептала я.
Я ничего не помнила о свиньях! Но помнила Арья… В голове вспыхнуло воспоминание.
Свиньи едят своих детей сразу после их рождения, и малышей требуется немедленно отсаживать в другие клетки. Нико не успел этого сделать, и поросенок остался один.
– Спасибо, – еще тише прошептала я. Произнесла это, и мне стало так тошно, что я едва удержала внутри ту краюху хлеба, что успела съесть. – Он ведь для меня?
– Если будешь хорошо себя вести. А не как сегодня, ясно тебе?
– Я СКАЧАТЬ