Затем миновав двор с фонтаном и старинный дворец, они попали в заброшенный сад, разбитый еще по велению Светлейшего князя. Могучие вековые деревья, которым здесь жилось вольнее и спокойнее, чем их собратьям вне сада, вздымали вверх огромные веера сверкающей зеленой листвы – она трепетала под легким ветерком. Птичий беззаботный свист звучал меж их ветвей. Совсем недавно распустились зеленые сердцевидные листья сирени, на тонких ветках качались гроздья нераскрывшихся бутонов, – еще немного и они забрызжут светло-лиловой пеной цветенья. А под ногами у них, расстилался густой изумрудный ковер из молодой травы.
Они вышли из зарослей старого сада и пошли сквозь зеленые аллеи городского парка, весело болтая, смеясь и споря, и держались за руки, и целовались, когда думали, что никто их не видит, а глаза их так и сияли. Радость жизни и упоение любовью неодолимо влекли их друг к другу. Вокруг бушевал месяц май. Весенний воздух пьянил, а чувства били через край. Это был светлый период их жизни, наполненный любовью, как соты медом. Они были молоды и счастливы. И им казалось, что так будет всегда.
После фильма, они, как обычно, возвращались к Надиному дому пешком. Солнце уже садилось, и день затухал. Над крышами разливался ласковый багрянец. Город тонул в алых красках догорающего заката. В сиянии спускающегося вечера стояли окрестные дома, покрытые мягким налетом распустившейся, свежей зелени деревьев. Один за другим, словно на перекличке, зажигались уличные фонари. А в тёплом, наполненном весенними ароматами воздухе, уже ощущалась ночная прохлада.
– Как тебе сонеты Шекспира? Ты их читаешь? – Спросил Сергей.
– Конечно, читаю. Мне нравится. Вот, например:
– Когда меня отправят под арест.
– Без выкупа, залога и отсрочки,
– Не глыба камня, не могильный крест –
– Мне памятником будут эти строчки.
– Тебе это ничего не напоминает? – Надя вопросительно посмотрела на него.
– Наверное, вот это:
– Я памятник себе воздвиг нерукотворный.
– К нему не зарастет народная тропа.
– Я угадал?
– Да. Я тоже об этом подумала. Наши с тобой мысли совпадают.
– Но у Пушкина это звучит более оптимистично.
– Нет, весь я не умру – душа в заветной лире
– Мой прах переживёт, и тленья убежит.
– Все-таки он оптимист и считает, что душа бессмертна. А у Шекспира этого не чувствуется. – Подытожил Сергей.
– Ты веришь в бессмертие душ?
– Хотелось бы. Но нет, не верю. Нас с детства учили быть атеистами.
– Стыдно мне, что я в бога не верил.
– Горько мне, что не верю теперь.
– Есенин! СКАЧАТЬ