Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 3. Том 7. Александр Солженицын

Чтение книги онлайн.

      Но это – уже ничего. Верховный Главнокомандующий – в штабе Северного фронта, значит – при войсках.

      Но слишком странная была неясность между ним и самовольным правительством. Надо же или разгонять, или признавать? А если правительство с ним уже не считается – то что Государь?

      И – киевское. Так выходило, что сегодня и наступил первый день киевской разрешённой революции, Воротынцев как вёз революцию за собой. Исполнительный комитет общественных организаций, и во главе его – доктор, теперь пироги пойдут печь сапожники, может – и армиями будут командовать? И услужливый Брусилов, – знающие армейцы звали его Главколисом, – уже успел прислать этому доктору телеграмму, уверял, что вся Действующая армия признала новое правительство!? Что за идиотство, откуда он может это знать, что Армия – признала? Когда она могла признать, если здесь и телеграмм ни о чём ещё не было?..

      А что – Румынский фронт, а Сахаров? Ни слова нигде. Как и о других генералах. Козырял один Брусилов.

      И что же будет теперь с фронтом? Куда это всё качнётся?

      Головоломно непонятно.

      А вот, в согласии с военными властями, в Киеве уже были упразднены с сегодняшнего утра губернское Жандармское управление и Охранное, дела и архивы их переданы, конечно, совету присяжных поверенных, а офицерам гарнизона… разрешено создавать городскую милицию и войти в Исполнительный комитет.

      С газетами на коленях Воротынцев сидел обезкураженный.

      Ясно одно: скорей к себе в Девятую! Сейчас, когда так зашаталось, если кто и будет действовать разумно, правильно – то генерал Лечицкий.

      Лечицкий из самых победных генералов русской армии, единственный, кто умел побеждать и в Японскую, умел наступать и в жуткое лето Пятнадцатого: за время отхода, частыми контратаками, взял больше пленных и трофеев, чем потерял из строя, а в конце отступления единственная его армия только и осталась на неприятельской земле. И в наступление Шестнадцатого наша Девятая взяла больше территории и пленных, чем какая из четырёх наступавших. Только Лечицкий никогда не делал себе рекламы, как Брусилов, и о нём не кричали газеты. А теперь загноили в Румынии.

      Самый вдумчивый и самостоятельный генерал. Если кто сейчас разберётся и решится – то он.

      Быть с ним рядом!

      372

      Ну и окунулся Саша в революцию! Дома не бывал, дня от ночи не знал, спал в комиссариате, и то всё время будили, ни одного дела не делал подряд, а всё отзывали, отвлекали, отсылали на другое, не умывался, ел когда попало, – только по молодости и энтузиазму можно вынести всё это с удовольствием.

      То была ревность: какие-то другие два прапорщика, Пертик и Волошко, действовали на Петербургской стороне со своими отрядами, но независимо от комиссариата, – и даже друг от друга независимо, хотя оба были от одной и той же Военной комиссии и с удостоверениями от неё: СКАЧАТЬ