Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 2. Том 10. Александр Солженицын

Чтение книги онлайн.

      – Диля! Тебе легко говорить: ты через три дня и уедешь. А нам тут – оставаться и жить. И справляться со всеми последствиями.

      Она не любила Дильку за взбалмошность, за оголтелую резкость.

      Борис колебался как никогда. Да, он будет презирать себя за уступчивость, оказавшуюся ненужной. И ляжет пятно на всю историю рода: тело мёртвого героя трусливо увезли от похорон. Но и – рисковать крестьянским взрывом, когда всё еле-еле держится? Еле-еле найден тон в этой небывалой обстановке – и сорваться?

      Возникло это случайно? – просто нет ничего вашего? Или особая ненависть к Дмитрию?

      В Пятом году здесь, вокруг Лотарёва, было тихо, – а в другом имении, в Аркадаке, волновались. А Дмитрий как раз был там, и с коня помогал усмирительному отряду давить безпорядки. А из Аркадака сюда всё быстро переносится, да коней же возят.

      Наверно, помнят.

      Конечно помнят.

      – Но отец построил им церковь, больницу, школу! но из уваженья к отцу? Они не посмеют!

      Борис скептически усмехнулся:

      – Дед Пахом сказал мне так: довольны мы покойным князем премного, а благодарны – за что бы? Ведь он же не для нас делал, а для спасенья своей души.

      А сегодня – в окрестностях бродят агитаторы, подбивают крестьян захватывать землю. Только дай толчок – и начнётся погром.

      Все говорили как будто тихо, одна Дилька громко, – но Мама́ услышала, и пришла со второго этажа – высокая, спокойная. От смерти Дмитрия она не согнулась, да это было и в характере её: всегда прежде всего организованность и пунктуальность.

      Стыдно стало, что обсуждали без неё. Открыли.

      Бешеный темперамент Лидии, да и Мити, – был не её, хотя возмущаться она умела страстно. Методичностью, прагматичностью (сказывалась бабушка Тизенгаузен?) она ближе была к Борису.

      Но и – твёрдостью.

      Молодые теперь молчали, она обвела их глазами гордо:

      – Князья Вяземские – не мелкие воришки. Это – наш родовой склеп.

      И положила спору конец.

      Ася высказала плачебным голосом:

      – А что если попросить отца Леонида прочесть на похоронах приказ Радко-Дмитриева про Митю?

      Хорошая мысль! Хорошая.

      Документы – 16