Маскарад тоскующих острот. Михаил Берман

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ к близнецам и, пристально глядя в их четыре глаза, прочла отрывок:

      И что ж? Могильный камень двигать

      Опять придется над собой,

      Опять любить и ножкой дрыгать

      На сцене лунно-голубой [8].

      И сказала:

      – Стихотворение Ходасевича «Жизель». Лучше не скажешь, правда?

      – Смотря о чем, – сказал мудрец-близнец.

      – Смотря о ком, – сказал близнец-мудрец.

      – Вам нравится, что я голая и мокрая? Или вас это смущает?

      – И смущает, и нравится, – сказали близнецы-мудрецы.

      – А мне бы хотелось, чтобы вы видели в моей наготе не только мое тело, но и душу. Вы молоды, и для вас я либо обнаженная старая дура, либо совращающая вас женщина. Но мне бы хотелось, чтобы вы, несмотря на ваш возраст и ненавязчивое скудоумие, увидели во мне Жизель, удивительно прекрасную и поразительно несчастную девушку.

      – Мы не знаем, кто такая Жизель.

      – Так, одна безумно несчастная. Может быть, поэтому я не чувствую себя такой одинокой, когда представляю ее. Или я ее не представляю, а сама являюсь ей, и сумасшедший дом – не что иное, как дно озера, и мое прошлое – прошлое робкой доверчивой крестьянки, которую обманул сладострастный Альберт, который был отнюдь не Альбертом Эйнштейном, не Альбертом Кессельрингом [9] и не нечто средним между ними. Просто Альберт – граф и животное одновременно.

      Она опять, как и вначале, пристально посмотрела в четыре глаза, в которых жили и испуг, и граф Альберт в ее трактовке.

      – Не знаю, кем вы будете, когда станете крупнее и умнее. Но знаю одно, что в каждом из вас живет и граф, и животное. И чаще граф прислуживает животному, чем животное графу. А теперь убирайтесь вон, два молодых противных самца! Не мешайте танцевать графине!

      Два близнеца-мудреца в один миг поднялись, а в следующий миг убрались.

      8. Он извинялся и вставал на колени перед человеком без коробка

      Эмби зашел в кабинет к лечащему врачу доктору Наполеону, как к себе домой. Так было принято в Шизо: прежде всего больной должен чувствовать себя дома в любом месте, где бы он ни находился.

      – Привет, доктор Наполеон, – сказал Эмби.

      – Привет, привет. Вы – есть, тоски – нет. Как себя чувствуете, Эмби?

      – Довольно приятно. Но вчера, когда я практически закончил работу над картиной «Наполеону 100 лет», я заметил, что уроженец Корсики смотрит на меня как живой. Мне стало казаться, что он ожил.

      – Долго ли вам так казалось?

      – Нет. Потом ощущение, что он живой, пропало, и он заговорил. Даже не заговорил, а стал повторять одну и ту же фразу, причем очень раздраженно: «Мне надоело!» Он говорил и говорил одно и тоже, пока я его не спросил: «А что именно?», тогда он объяснил: «Мне надоело, что считают, будто душевнобольные люди берут мой псевдоним. Почему так считаю те, которые не считаются душевнобольными?» Я сказал: «Я не знаю как считают по этому поводу не СКАЧАТЬ