– Нет, не следил, но я не упускаю из поля зрения своих детей, даже уже взрослых. Считаю это отцовским долгом.
– Понятно. Можно узнать: какое же мнение сложилось у вас обо мне?
– Понимаю, что мою дочь увлекла ваша известность и внешность, но вы совершенно не её круга и ей не подходите.
– Не могу оспорить ваши слова, согласен с ними. Увы, я это понял слишком поздно.
– Как и я. Я тоже понял это слишком поздно, иначе…
– Что – иначе?
– Были варианты. Но сейчас уже нужно думать совсем о другом. Вы вели себя не по-мужски. И должны быть наказать, – в голосе Вахмистрова прозвучали даже не железные, а титановые нотки.
– Извините, не могу с вами согласиться, я вёл себя именно по-мужски. Поясню. Я слишком молод для серьёзных отношений, а ваша дочь – простите за прямоту – просто не может таковых иметь. В силу своего характера, воспитания, огромного состояния и влиятельного отца. Я поначалу этого не замечал, ослеплённый сильнейшими чувствами… Наверное, таковые бывали некогда у вас, в вашу молодость… Но я несколько повзрослел, прозрел и понял, что мы с Лизой… простите, с вашей дочерью совершенно разные люди.
– Она – моя дочь. Какой бы она ни была, а вас ничего хорошего в жизни уже не ждёт.
– Уверен, что вы способны реализовать свою угрозу. Но, увы, вашу дочь это не изменит. Она хочет родить. Значит, родит. Врачи сказали, что будет мальчик. Скажите честно, только прежде хорошо подумав: вы хотите, чтобы у вашего внука был мерзавец отец, неудачник и совершенный подлец? Ведь таковым вы намерены сделать меня. Во всяком случае, поспособствовать этому.
Вахмистров задумался, и весьма серьёзно. Такого он услышать не ожидал.
Я продолжил:
– Конечно же, вы можете превратить меня в подобную отвратную личность. Но вы можете хотя бы не мешать мне стать достойным, уважаемым человеком, о котором не стыдно сказать внуку: это твой отец. На помощь в этом я и не надеюсь. Но хотя бы не мешайте, и я добьюсь многого. В том числе, и для своего сына. Мне тоже не безразлично, что ему обо мне скажут.
Вахмистров встал и прошёлся по кабинету. Какое-то время постоял у окна, глядя куда-то вдаль за толстенное стекло. Несомненно, бронебойное.
Наконец повернулся ко мне:
– Похоже, я вас недооценил. Понимаю, что на меня повлияли отцовские чувства. В чём-то вы правы, и даже очень. Увы, забыл про диалектику: она учит, в частности, тому, что в жизни постоянно борются две противоположности. Они всегда имеются. И всегда неразделимы. Если думать о наказании, возмездии, каре, то это одно. Но имеются веские аргументы против этого. О некоторых вы напомнили мне.
Я закивал, не решаясь сказать и слова, дабы не помешать мыслительному процессу, который происходил в глубине черепной коробки действительно умного человека, иначе он бы не стал «титановым королём».
Он спросил меня:
– И что вы намерены делать, дабы стать действительно достойным своего сына?
СКАЧАТЬ