– Был бы он еще добрым, – прошептал еле слышно. – Голова, как чугунная.
– Вам бы дома отлежаться.
– Вот еще. Я, Софья Алексеевна, человек служивый – всегда на посту.
Мне хотелось ответить, что ни одна работа не стоит угробленного здоровья, но тут к нам присоединился господин Лавуазье. И осветил масляной лампой черное нутро подвала.
– Софья Алексеевна, исключительно рад встрече, – от судебного медика пахнуло густым французским парфюмом, перебивающим царящий в воздухе отвратительный аромат. – Так-с, что тут у нас…
– Ничего тут не брали? – вопросительно приподнял правую бровь Ермаков.
– Ничего не трогала, ни к чему не прикасалась. Даже старалась лишний раз не дышать, – ответила я с видом невинного младенца. Но зажатый в ладони платок с новенькими купюрами, не остался без его настороженного внимания. – Ах это… Нашла у парня в кулаке. Похоже, здесь случилось не ограбление.
Гордей насупился, а Лавуазье, закрутив кончик уса и поправив пенсне, откинул шинель с груди трупа. Приподнял сорочку.
– С избытком синяков, ссадин. Смею предположить, произошла драка. По всем признакам трупного окоченения мальчишка преставился восемь – девять часов как.
Воспользовавшись светом лампы, я склонилась к лицу покойного.
– Полагаю, причина смерти – свернутая шея.
Поль Маратович проследил за моим взглядом.
– Потребуется полный осмотр тела. Однако, по предварительному заключению… вынужден с вами согласиться.
Гордей, молча слушая наш разговор, поджал губы до тонкой линии. Прошелся рукой по краям шинели, нырнул в карманы, вытащил шило, отложил его. Затем коснулся одного из темных пятен на ткани. Растер пальцы, поднес к носу. Чихнул.
– Сажа? – уточнила я.
– Она самая, – пробормотал он и уже громче добавил. – Яшка, рот прикрой – муха влетит. Тащи фотоаппарат. И запись веди, оформишь протокол.
– Будет исполнено, Гордей Назарович, – подбоченился рыжий парнишка, прежде чем броситься обратно к полицейскому экипажу. Достать с заднего сиденья ящик на треноге и, под удивленные взгляды ротозеев, затащить его в подвал.
– Закончишь, подкати сани, – отдал приказ пристав, прежде чем подняться. – Тело загрузим и в участок.
Протянув руку, Гордей, без особых усилий, поставил меня на ноги. Обдав присущим только ему запахом морозной свежести и ваксы.
– Сонечка! – раздался вдруг вдалеке полный беспокойства тетушкин голос.
– Софья Алексеевна! – вторил ему не менее взволнованный, Дарьин.
Как же не вовремя. И откуда только прознали?
Прежде, чем дорогие мне особы успели приблизиться к месту преступления, я рефлекторно схватила опешившего Ермакова за обвивающий ворот белый шнур, что крепился к поясной кобуре, и потянула на себя.
– Не смейте без меня уезжать, – громко зашептала СКАЧАТЬ