Он вышел в проход, поднялся на пять ступенек и очутился в широком коридоре. По сравнению с шумной трибуной здесь было удивительно тихо. И заметно прохладнее – продавец игрушек внизу не соврал. Холодный воздух, идущий от трассы, тут не прогревался специальными стеклами, и сразу стало как-то зябко.
Заветная точка была в самом конце. Не спеша Ефрем двинулся к своей цели.
***
– Молодой человек, не стоит туда идти. Ничего хорошего вам там не скажут.
Густой сочный бас, каким разговаривают теперь разве что редкие священники в чудом уцелевших храмах, да оперные певцы между ариями, возник непонятно откуда и застал Ефрема примерно на середине пути. Мальчик притормозил и огляделся. Тембр существенно отличался от бабушкиного. Да и звучал новый голос не в голове, а как-то вокруг мальчика, в коридоре, хотя тот был пуст и по-прежнему неуютен. Лишь вдали – на самой границе света работавших в экономном режиме потолочных ламп – чудилось смутное движение, будто призраки погибших на трассе гонщиков готовили ловушку на зазевавшихся зрителей и собирались им отомстить. Хотя как стандартный ребенок конца двадцать второго века Ефрем был материалистом, и был уверен, что тени были просто результатом игры света, проникающего с трассы через вентиляционные отверстия. Но чем бы ни был вызван этот оптический обман, голос звучал слишком ясно и громко, будто исходил из источника, расположенного гораздо ближе.
– Да-да, я вам говорю, – снова возник густой бас где-то совсем рядом.
Селиверстов посмотрел в потолок, закрутился и, не увидев ничего, стал обшаривать взглядом длинное помещение. Стандартные двери, стандартные ручки. Прямоугольные лампы и черные круги динамиков, вмотированных в потолок.
У Ефрема был в общем-то неплохой слух. Настолько, что родители года три назад пытались соблазнить его карьерой эстрадной звезды и отвели в музыкальную школу. Видеть перед собой ежедневно зебру белых и черных клавиш мальчик не захотел и как лев отбивался от такой перспективы. Нет, петь он, конечно, любил. Особенно в душе, когда намыливал плечи мочалкой. Но вот сольфеджио… Он ненавидел этот странный предмет и боялся его примерно так же, как уколов в попу и булькания одряхлевшего лазерного аппарата в кабинете у зубного врача.
Динамики на потолке, которые Ефрем видел, точно молчали. Лишь от второй двери слева холодный полумрак коридора прорезал острый лучик яркого света. Почему-то мальчик его увидел не сразу.
– Давайте рассуждать вместе. Наших детей, чтобы спасти, нужно направить в специальный интернат, где из них вырастят достойных конкурентов роботам!
Да, голос точно шел из-за этой двери.
Мальчик на цыпочках подошел и заглянул в щель. В небольшом зале были расставлены ряды кресел – Ефрем насчитал шесть – в которых к нему спиной сидели люди. Понять, были ли они тюнингованы, мальчик не мог – их правые виски он не видел. Перед слушателями на небольшом подиуме, СКАЧАТЬ