– Эта Елена всегда такая печальная? – спросила Зоя.
– Мне помнится, она и в детстве была угрюмой девочкой – этакой букой, – кивнула бабушка, кладя на подзеркальник щетку. – Братья были много интересней, походили на Владимира, особенно старший, тот, кто сватался к Татьяне. Владимир тоже очень хорош собой, как по-твоему?
Зоя отвернулась, но сейчас же вновь прямо взглянула на Евгению Петровну:
– Мне кажется, бабушка, я ему... нравлюсь, слишком нравлюсь.
– Как прикажешь тебя понимать? – нахмурилась бабушка.
– Я хочу сказать, – Зоя совсем по-детски залилась краской, – он... он брал меня за руку... А может быть, все это глупости... и просто мне показалось...
– Ты красива, Зоя, и, наверно, пробудила в его душе какие-то воспоминания... Знаешь, они с Константином в юности были очень близки, а он был сильно увлечен твоей мамой... Не принимай это слишком всерьез. Он так внимателен к нам. С его стороны было очень любезно зайти поздравить тебя с дебютом. Он просто хорошо воспитан, дитя мое, и учтив.
– Возможно, – ответила Зоя, явно не желая продолжать этот разговор.
Они погасили свет и легли на кровать – слишком узкую для двоих. Лежа в темноте, Зоя слышала, как храпит за стеной Федор, и, вспоминая о волшебном дне, прожитом ею, стала погружаться в сон.
Однако уже на следующее утро ей пришлось убедиться, что дело было не в учтивости князя Марковского. Когда она, спеша на репетицию, сбежала по лестнице, он ждал ее внизу.
– Вы позволите вас подвезти? – спросил он, протягивая удивленной его появлением Зое цветы.
– Нет, не стоит... мне не хочется вас затруднять... – Зое хотелось пробежаться до театра, под взглядом князя она чувствовала себя неловко. – Спасибо. Я пойду пешком.
Погода была прекрасная, Зоя радовалась, что опять будет репетировать с дягилевской труппой, и ей ни с кем не хотелось делить эту радость – и уж меньше всего с красивым седовласым князем, галантно протягивавшим ей розы, белые розы. От этого ей стало грустно – весной Маша всегда дарила ей такие. Но он этого, разумеется, знать не мог. Он и вообще ничего не знал о ней – он ведь дружил с ее родителями. Она вдруг заметила, что пиджак его заштопан, а воротник сорочки сильно потерт, и почему-то сильно огорчилась. Да, как и все остальные, князь бросил в России все, а унес ноги, немного бриллиантов и ту самую икону, которую подарил им.
– Вы заглянете к бабушке? Она будет вам очень рада, – любезно сказала Зоя, но Марковский посмотрел на нее с обидой:
– Вы, стало быть, записываете меня в друзья к Евгении Петровне? – Зоя не произнесла «да», но слово это подразумевалось. – Вы, Зоя СКАЧАТЬ