– Я с ней не разговаривал. Хочешь, ты поговори, – ехидно произносит Саша.
Он остановился, опираясь одной рукой о стену, и смотрит на меня через плечо. Прожигает ненавидящим взглядом, полным ярости и отвращения. Это тоже продолжается уже два месяца. И часто мне кажется: он хотел бы, чтобы я действительно в ту ночь оказалась с ним в машине, вместо того парня.
– Мне не о чём с ней разговаривать. Есть будешь?
– Я заказал пиццу, скоро привезут. Это дерьмо, что притащила, можешь съесть сама. Воняет тухлятиной на весь дом.
– Как скажешь, «малыш», – произношу усмехаясь.
Соколова передёргивает, и он показывает мне средний палец. Его некогда любимое обращение ко мне я теперь использую намного чаще, чем он.
Саша может плеваться ядом сколько угодно. Может выгонять меня сколько хочет. И говорить всё что ему вздумается. Я его личная груша для битья, оплаченная его дорогой мамочкой. И невеста для всех остальных.
Можно было бы уехать сразу к себе, потому что по-хорошему поручение его матери я уже выполнила. И подтирание соплей, и вывод из депрессии в мои обязанности не входят, но я решаю остаться. Мне жаль Сашу. Я вижу, как его ломает из-за чувства вины, и иногда правда боюсь, что он может с собой что-то сделать. А я, несмотря ни на что, не желаю ему зла.
Я прохожу на стерильную кухню Соколовых и разбираю пакет из ресторана. Кроме стейка и салата, нахожу ещё чизкейк. Саша сам отказался от него в мою пользу.
Ставлю чайник и иду в прихожую за оставленной там сумкой с ноутбуком. Решаю попить чай и подготовиться к сессии, пока Соколов играет в фифу.
В дверь несколько раз звонят.
– А вот и пицца! – выкрикиваю бодро. – Ты оплатил?
Саша, что-то невнятно бормочет в ответ. Ладно, разберусь
Распахиваю дверь и вскрикиваю.
Мирон стоял вполоборота, оглядываясь назад, себе за спину, ожидая, когда ему откроют. А теперь обернулся на мой крик и смотрит прямо на меня, растягивая губы в до боли знакомой едкой улыбке.
Горло схватывает удушающим спазмом, а в животе образуется пустота. Это чувство преследует меня с нашего последнего разговора, после которого мы не виделись почти два месяца. И сейчас, под пронизывающим до костей взглядом, я понимаю, что пустота разрастается ещё больше, причиняя почти физическую боль.
Шок от встречи проходит за считаные секунды.
Первая волна острых эмоций делает откат назад и, возвращаясь обратно, разбивается о стеклянный берег реальности. Он сделал мне больно. Проигнорировал моё признание в чувствах. Предлагал купить секс со мной. Мы со всем разобрались, там, на парковке перед универом. В нашу последнюю встречу было сказано достаточно. Я не должна быть с ним любезной. Не должна даже головы поворачивать в его сторону. Не должна, но очень хочу.
Смотрю в чёрные, насмешливо изучающие меня глаза и ловлю внутренний протест.
Прищуриваюсь.
СКАЧАТЬ