– Чай, кофе, что покрепче? ― спрашиваю, вымывая в раковине из-под ногтей остатки соуса.
– Чай. Чёрный. Без сахара. Если есть лимон, значит с лимоном.
– Принял, ― включаю электрический чайник.
Пока ковыряюсь в полках в поисках чая, теряю её из вида. И уже с дымящейся кружкой нахожу через несколько минут на пороге спальни. Стоит, подперев проём плечом и смотрит на кровать, которую я не удосужился с утра заправить.
– Воспоминания нахлынули? ― интересуюсь как бы между прочим.
Я-то отлично помню и стройное обнажённое тело, изгибающееся на простынях, и ласкающие уши стоны. Уверен, высокие потолки тоже прекрасно запомнили её звонкий голос.
– Да нет. Накидываю варианты.
– Какие?
Ева оборачивается ко мне, задумчиво оценивая с ног до головы.
– Что с тобой сделать.
– Со мной? Ты со мной можешь делать всё, что угодно.
– Вот и чудесно, ― кружку забирают и ставят на комод, а меня… властными толчками в грудь уводят к кровати.
Ближе и ближе, пока в приказном жесте не роняют на неё окончательно. После чего забираются следом, усаживаясь сверху.
На меня.
Ого. Что творится-то.
Затаив дыхание, наблюдаю как Пчёлкина с деловитым видом принимается расстегивать пуговицы на моей жилетке.
Тянусь помочь ей, за что получаю по пальцам.
– Не шевелись, ― строго цыкают и продолжают как ни в чём не бывало. За жилеткой наступает черёд рубашки. Смутно чую подвох, вот только поздняк метаться ― уже начинаю заводиться и неосознанно тянусь к её заднице, за что снова получаю. ― Я сказала: не шевелись.
Не шевелись?
На мне сидит сногсшибательная красотка, а мне и прикоснуться к ней нельзя?
Нет. Дело точно нечисто, но мне уже банально любопытно, чем дело кончится.
Жилетка, рубашка ― всё расстегнуто. Следом идут брюки: звенит металлическая бляшка, а кожаный ремень вытаскивается из петель, чтобы…
– Ммм… ― я больше озадачен или заинтересован? Не знаю, но не сопротивляюсь, позволяя связать свои запястья и, задрав их, привязать к деревянным рейкам изголовья. ― И что дальше? ― с наслаждением вдыхаю запах наклонившейся Евы, щекочущей кончиками упавших волос мою щеку.
Не отвечает. Заканчивает и, перепроверив узел, резко выпрямляется, юрко соскакивая обратно на пол.
Что, и это всё?
Нет. Не всё.
Возвращается.
Осёдлывает меня обратно, мало смущаясь выпирающему из частично стянутых штанов стояку. Дико извиняюсь, но я не при чём. Меньше ёрзать на мне надо было.
– А дальше по графику у меня чаепитие, ― дуя на прихваченную кружку и отпивая, невозмутимо отвечает Пчёлкина. ― А ты лежи, яхонтовый. СКАЧАТЬ