Как только я хочу задуть пламя с банальным “здоровья”, в глубине коридора что-то щёлкает и выключается весь свет.
За что ж ты меня так, вселенная?
21. Кружится
Сердце замерло на несколько секунд и понеслось галопом от внезапно захлестнувшей меня иррациональной тревоги. Ну кто в тридцать лет боится темноты? Я!
Единственным источником света остался только огонёчек у меня в руках, от которого и толку почти не было. Крохотная свеча догорала, нужно было действовать быстро.
Со стороны я, наверное, выглядела уморительно. Подсвечивая себе дорогу капкейком, гремела кухонными ящиками и выискивала хозяйственные свечи. Я их сегодня уже видела, но вот где именно – большой вопрос… Ах, да, в шкафчике с чаем и кофе им самое место.
В недрах этого дома обязательно должен был быть подсвечник, но зачем его искать, если есть фарфоровое блюдце? Осколки бабушкиного сервиза в красный горох. Вышло даже симпатично.
Последними вздохами пламени поджигаю большую свечу, а малышка гаснет, прогорев до конца. Всё у меня никак у людей. Даже желание ухватить за хвост не успела.
В голове шумело всё сильнее и моментами казалось, что я плыву. Расстояние до стула или дивана растянулось на километры. Покорив очередную волну, сползаю на пол.
Прислониться виском к дверце холодильника – настоящее блаженство. Металл приятно холодит кожу. Если надавить чуть сильнее, то даже кажется, что огненная пульсация утихает.
Совсем не так я мечтала отметить свои тридцать. Капкейк смотрит на меня с укором, но есть совершенно не хочется. От одного вида ядовито-зелёного крема, залитого потёками розового воска, тошнота подкатывает к горлу. Голова кружится. Мысли ускользают, не позволяя себя додумать. Хочется спать, но непонятная тревога не даёт расслабиться. Добраться бы до дивана, немного передохнуть и идти в темноту коридора искать щиток. Явно же пробки из-за обогревателя выбило.
Закрываю глаза и на секундочку отключаюсь.
Выныриваю из вязкой мути, когда слышу непонятный шум из коридора. Открыв глаза, вижу перед собой пару мужских кроссовок. С ногами в них.
Тут бы испугаться по-настоящему, это не безмолвная темнота, а вполне себе реальный и, возможно, опасный человек, но мысли растворяются в головной боли, а сверху звучит знакомый, тёплый, но обеспокоенный голос.
– Тебе плохо? – он уверенно спрашивает и присаживается на корточки.
Ну наконец-то. Очень хотелось посмотреть, кто там обладатель ног, но тяжёлая голова не позволяла.
– Угу, – тихо мычу, боясь вызвать очередную волну боли.
Прохладные пальцы касаются моего лба и нежным движением отводят СКАЧАТЬ