Хмель. Алексей Черкасов

Чтение книги онлайн.

      Ефимия спросила:

      – Хлеба-то у вас, видно, нету?

      – Есть, есть, благостная! Слава Богу.

      – Напополам с землей?

      – До нови, до нови терпеть надо.

      – Молоко берете от общинных коров или у вас на семью корова?

      – Нету молочка-то. Нетути. Батюшка-хозяин сказал: масло копить надо для торга.

      – У вас же была корова?

      – На общину взяли. Батюшка-хозяин повелел.

      – У вас же мужик и два парня. Где они?

      – Сено мечут у пригонов.

      – Господи! Разве на таких харчах можно работать?

      – Отчего ж, благостная? Сила-то не от харчей, а от молитвы. Молюсь вот. Денно и нощно, – тараторила старуха.

      Лопарев погорбился от ужаса. Какая же неописуемая покорность и смирение! «Так повелел батюшка-хозяин!» Третьяк, значит.

      И в следующей землянке то же самое. Сумерки, хламье и нищета беспросветная. Вместо старухи – болезненная баба да трое ребятишек, один другого меньше. Такой же крохотный столик, краюшка землистого хлеба и надрывный, чахоточный кашель хозяйки.

      – Ну а мужик где?

      – На общинной работе, благостная.

      Лопареву послышалось: «На барщине». Не у помещика Лопарева, а у злодея Третьяка!..

      И еще одна землянка, и еще… Нищета, нищета. Сумерки. Забвение и молитвы. Раболепная покорность.

      – Я больше не могу, – отказался Лопарев от пятой землянки. – Не могу, не могу! Это же, это же кошмар! Нищенство!

      Ефимия печально вздохнула:

      – Нищенство – не грех, коль все нищи. Да не все в общине худо так живут – то грех. Одним – три куска. Говорят, мало! Дай еще три. Другим – ни одного, не ропщут, молются…

      Заглянула в горшок – кутьи осталось на донышке.

      – Пойдем, Александра. Есть еще одна изба, куда мне не пойти одной, ноги не понесут. А идти надо.

      Ефимия молча повела к берегу Ишима и свернула к избе Филарета.

      – Да ты что, Ефимия! – остановился Лопарев.

      – Надо. Надо. – И подошла к сенной двери. Толкнула – дверь закрыта изнутри. Лопарев двинул в дверь ногой, и тогда кто-то вышел в сенцы.

      – Хто там?

      – Это ты, Лука? Открой мне, Ефимии. Иду с поминальной кутьей.

      – Кого поминаешь?

      – Сорокоуст по убиенному Веденейке.

      Молчание. Верижник, наверное, думает: открыть ли?

      Лопарев еще раз толкнул ногой дверь.

      – Батюшка Калистрат наказал, чтоб я никому не открывал. Помяну Веденейку без кутьи.

      – Али ты еретик, Лука?

      – Пошто еретик? Пустынник.

      – Как ты мог запамятовать, пустынник, что перед поминальной кутьей все двери открываются настежь? И кто дверь СКАЧАТЬ