Вечера на кладбище. Оригинальные повести из рассказов могильщика. Сергей Любецкий

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ только скорчил руку, но и сам от прилежного письма согнулся навеки крючком. Словом: он в полной форме заслужил себе название кривосуда. Тогда брать взятки не почиталось большим грехом; но Алексей Дорофеевич всегда хоронил их от жадных, завистливых товарищей своих… для чего бы это, думаете вы? – отгадайте! ну, разумеется, чтоб не делиться с ними. Когда проситель давал ему благодарность свою прямо в руку, это он называл «приёмом с парадного крыльца», а когда выдёргивал он за ремешок крышку тавлинки своей и потчуя его табачком, нудил одним взглядом вложить ему туда что-нибудь; это он называл «приёмом с заднего крыльца». Да мало ли было у него подобных занятий: он приучал нуждающихся в его помощи вкладывать ему деньги в гербовую бумагу, за обшлаг рукава и проч., и перемещал их после в карман, или под язык, за щеку, и т. д.

      Ужь как за красовался Алексей Дорофеевич на Бутырках своих, разгуливая в свободное время по тамошним улицам: он купил себе щегольской, плисовый картуз с большим козырем и с шелковою кисточкой на макушке, а халат променял на тёмно-зелёный кафтан с придачею двух рублей без гривны. Впрочем, надобно заметишь, тогдашняя голытьба подъячих, особенно в Магистратах, Думах, Управах, Гильдиях, Межевых, Приказах, Уездных, Земских и Надворных Судах и прочих низших дистанций была не очень великолепна ни видом, ни костюмом своим. Многие из приказной челяди ходили в Палаты свои только за жалованьем и оттуда вскоре спускали их в Яму отрезвиться, почти что опять до первых чисел нового месяца; наряжались они так же, как и Алексей Дорофеевич прежде: в байковые и нанковые сюртуки и были век неумыты, небриты, краснорожи, с карманом оттянутым от груза медных денег, как у дьячков, подпоясанные веревками, обрывками суконной каймы и проч., и сидели в закопченных судах своих просто на поленьях дров, уставленных стоймя; после присутствия уносили они седалища свои под мышкой домой, чтоб товарищи не стянули их и не пропили – тогда б пришлось сидеть им на орудиях хождения своего. Пописав немного, подъячие, закинув перья за уши, нагибались под стол, вытаскивали из-за широких голенищ сапог фляги с сивухой, и пили приставя без церемонии горлышко к губам своим, как будто играя на волынке; после подкликали к себе пирожника или сбитенщика, разхаживавшего тут же, и свертывая мягкий масляный пирог в трубку, пожирали его жадно, между тем как масло капало на их бумагу, а табак сыпался как перец.

      А иногда, вместо закуски, жевали они просто жвачку из бумаги, извлекая и из того какую-то для себя пользу.

      Да простят меня деликатные читатели за верную обрисовку быта несчастного подьячества. Я изобразил (хотя Теньеровскою кистью и Измаиловским пером) истину: пусть сами они вступятся за меня. Да впрочем, из взыскательных, кто хочет, пожалуй себе не читай вышеописанного; я кончаю этим мое оправдание. Хвала просвещению нашему – хоть сколько нибудь, но всё подвигаемся и мы вперед, а кто едет навстречу нам – те остаются назади. Туда им и дорога!

      Алексей Дорофеевич отличался от многих товарищей своих опрятностью; этому была причина: внимание к нему почтенной госпожи, имя которой многие воспоминают СКАЧАТЬ