Зелёного дома жилица!
Зазывает, хлопочет,
хозяйкой шумит у стола,
А умолкнет – и слышно:
В полуденной дрёме живица
Оплывает слезой
по щеке векового ствола.
И захочется вдруг
Сострадания или прощенья,
И себе самому
не покажешься в этом нелеп.
И нахлынет печаль,
Неожиданно, как очищенье,
Потому что душа
не заложенный наглухо склеп.
Никуда не спеши —
Скоро всё возвратится на круги,
Где зеркал дорогих нам
привычна уже кривизна,
Ведь не зря над тобой,
Распластав обнажённые руки,
Как над малым ребёнком,
Столетняя плачет сосна.
Тихий дождик грибной
В поседелой запутался кроне,
Любопытные травы, как дети,
встают на носки…
Всё быльём порастёт,
Всё на свете забудется,
Кроме
Этой радости краткой
И этой случайной тоски.
«Мерцанье прилива-отлива…»
Мерцанье прилива-отлива,
Качелей безумный полёт.
Как всё-таки жизнь прихотлива:
То зной нестерпимый, то лёд!
То вдруг полуночная дева
Чужая
Пьянит без вина.
За это неправое дело
Однажды отвечу сполна.
Но, грешник и бабий угодник,
Целую, пока не погиб,
Жнивья золотой треугольник,
Бедра молодого изгиб.
«Утренним лугом бегу…»
Утренним лугом бегу —
Маленький.
Светлоголовый.
Цапля на отмели ждёт…
Никогда я не стану счастливей!
«Жизнь не так и плоха…»
Жизнь не так и плоха,
Лишь терпенья чуток:
Есть на свете ольха,
А под ней омуток.
Там и небо синей,
И шелковей трава,
А в речной глубине —
Золотая плотва.
Там вода, как слеза,
А вдали – островок…
Шевелит стрекоза
Голубой поплавок.
Ни тиха, ни быстра,
Что-то шепчет река.
Лишь дымок от костра
Нынче горек слегка.
Чёрный ворон во тьму
Прогорланит: «Ты где?»
Не отвечу ему.
Не поверю беде.
«Мальчонка спит в зелёной зыбке…»
Мальчонка спит в зелёной зыбке
Травы,
Устав от шумных игр.
Темнеют крохотные цыпки
На загорелой коже икр.
Так сладок сон его летучий,
Что поутихли ковыли
И ходят молнии и тучи
Почти на цыпочках вдали.
«Индевеют лодки на приколе…»
Индевеют лодки на приколе.
Гол и светел краснотала куст.
За рекою конь в остывшем поле
Чутко осень пробует на вкус.
Он травы касается губами,
И СКАЧАТЬ