Я посмотрел на гору янтарных блинов, исходящую паром, стоящие рядом блюдца с мёдом, сметаной и черничным вареньем, и сглотнул слюну. Зоя налила чай и поставила передо мной.
– Завтракай, и тобой займёмся.
– В смысле?
– Ногу твою будем в порядок приводить.
– Не понимаю, – я покосился на свою конечность. – Что тут ещё сделать можно? По-моему, лучше уже не будет.
– Ты, племянничек, не зарекайся, – тётка перетирала какие-то коренья в ступке и одним глазом посматривала на чугунок, томящийся в печке. – Ну? Поел?
– Да, – я отодвинул от себя блюдо с уполовиненной стопкой блинов и сыто выдохнул. – Нельзя так много кушать с утра. Так, скоро, в дверь не буду пролазить.
– Хватит болтать. Садись на сундук.
Я вышел из-за стола и присел на плоской крышке. Было жестковато. Ещё и уголок жестяной полосы, которой, крест-накрест была оббита поверхность, больно впился в ягодицу.
– Что ёрзаешь? – тётка, притащила деревянную бадью и поставила её на пол передо мной.
– Подложить бы что-нибудь.
– Привык у себя в городе к креслам, да диванам, – она подала мне маленькое детское одеяльце, сложенное вчетверо. – На, вот, подстели.
А так гораздо лучше. Пока я мостился, тётка ухватом достала из печи чугунок и вылила из него в бадью кипящую бурую жидкость.
– Это, что, мне туда ногу совать надо? – с опаской покосился я на исходящую паром посудину.
– Не бойся, не сварю тебя, – она высыпала туда из ступки порошок, от чего жидкость снова забурлила, пошла крупными пузырями и успокоилась. – Чай, не Баба Яга. Припарки делать будем.
– Припарки? Что за глупость? Мне ногу по частям собирали. Как смогли, так и собрали. А тут – припарки! Думаете, помогут?
– Сам увидишь. Ну-ка, заголи ногу!
Пока я снимал штанину, тётка достала кусок холщовой тряпицы, сложила её в два раза, потом, окунула её в бадью, отжала и обернула ею моё бедро. Стало горячо, и я зашипел сквозь зубы.
– Терпи, – прикрикнула на меня тётя. – Нужно терпеть.
– А, подождать, пока остынет, нельзя?
– Нет. Должно быть горячее.
Вроде, жечь стало поменьше, зато, откуда-то изнутри, кажется, в самом тазобедренном суставе, начала зарождаться ноющая тянущая боль. Минут через пять тётка сняла с ноги тряпицу, опять смочила её в жидкости и снова наложила на бедро. Пытка продолжалась около часа. Когда жидкость в бадье начинала остывать, она доставала деревянной лопатой из печи раскалённый докрасна кирпич и бросала его туда. Жидкость снова начинала бурлить крупными пузырями.
– И нравится вам так издеваться? – промычал я сквозь стиснутые зубы.
– Лечиться никогда не бывает приятно. И, хватит мне выкать. Мы – люди простые. Не у вас в городе.
– Да, что вы, то есть, ты, всё: городские, да городские? Чем мы тебе насолили так?
– Порченные вы там все.
– Чем СКАЧАТЬ