На прощание Роджер поднял средний палец, и мы не спеша удалились.
– Ты и вправду уничтожил фотографии?
– Нет конечно. – Я похлопал друзей по спине. – Надеюсь, вам были не слишком дороги те нелепые портреты, которые мы засняли в Филадельфии.
Триста ухмыльнулась:
– Значит, ты оставил пленку старика в камере?
– Умница, Джеймо. – Роджер взъерошил мне волосы. – Пойдем.
Мы продолжили путь по набережной, петляя между компаниями пляшущих туристов.
Прелестный, прелестный остров Шарман. Я запрокинул голову к обсидиановому небу и полной грудью вдохнул воздух, напоенный магией. Звезды словно завертелись вокруг меня, все быстрее и быстрее. Может быть, кружился весь Шарман. А может, у меня голова шла кругом.
Я сделал еще шаг и…
На меня с разбегу налетела Триста, и мы оба кубарем покатились по земле.
Где-то совсем рядом раздался оглушительный треск. Я обернулся – в лужах янтарной жидкости плавали щепки и осколки расписного фарфора. С корабля сорвался и упал тяжеленный ящик. Туда, где я только что стоял. На то самое место.
Меня бы раздавило в лепешку.
Люди кричали, заслоняясь от летящих обломков. Сквозь толпу, самодовольно ухмыляясь, не спеша удалялся Джордж Хронос.
– Ты цел?
Щепки и осколки покачивались на волнах. Крылья фарфоровых ангелочков. Разбитые. Святые отцы в приюте охотно поведали бы другим мальчишкам, как Бог наказал меня за мои грехи. Смертью от херувимов. И где – на Шармане.
Надо мной склонился Роджер. Я оцепенело кивнул.
– Он жив! – Роджер, артист до мозга костей, воздел руки к небу, и публика зааплодировала.
А Триста побелела как полотно.
– Этот ящик… Он тебя раздавил. Ты погиб.
Погиб?
Она склонилась над водой, и ее стошнило. Мы с Роджером держали ее за плечи. На Шармане даже рвота была красочной.
Роджер уставился на Тристу разинув рот.
– Ты путешествовала?
Еле заметный кивок.
– Это гораздо труднее, когда ты пьяна в стельку. – Она отстранилась от нас, тяжело дыша, привалилась к причальной тумбе.
«Ты погиб».
Я всегда знал, что Триста умеет путешествовать во времени, но ни разу не видел, как она это делает. Она это терпеть не могла. Не любила ощущение головокружения, которое накатывало в момент высадки в прошлом. Злилась, что не может вернуться в настоящее. А больше всего ненавидела цену своей магии: при каждом перемещении в прошлое на любой отрезок времени Хронос сокращал свою жизнь на стократную длину этого отрезка. Старел, покрывался ранними морщинами. Хочешь заново прожить один день – состаришься на сто дней. Вернешься на один год – станешь старше на сто лет, а это СКАЧАТЬ