Колетт выгнула бровь:
– Хочешь, чтобы Лакс ушла в семью грязных политиканов?
– Верно подмечено.
– Любовь? – Я натянуто улыбнулась. Влюбиться – это самая большая глупость, какую способен сотворить человек с фамилией Ревелль. – Не нужна мне никакая любовь. Мне нужно богатство.
Улыбка Милли стала еще шире:
– Вот увидишь, в Доме веселья тебе понравится.
Далеко внизу барабанщики начали выбивать неторопливый, томительный ритм. Наша очередь.
– Ну, была не была, поехали! – Колетт и Милли ухватились за брусья и встали на цыпочки к самому краю мостика.
Вот оно, начинается. Я собралась с духом. Пора призывать мою скрытую магию.
– Хотите ли вы полюбоваться ослепительной Дочерью Ночи? – воззвал к публике дядя Вольф.
Зрители затопали ногами. Балки, державшие купол, заходили ходуном. Я закрыла глаза, сцепила руки. Сейчас или никогда.
– Готовы ли увидеть неотразимую, непревзойденную звезду – Сверкающий Рубин Ревеллей?
Я почувствовала резкую боль, как будто кто-то воткнул нож в мое тело. Вонзил его мне в горло, разрубил ребра, проник в самую сердцевину. На лбу выступили бусинки пота. Я словно проглотила огненный шар, и он сжигал меня изнутри. Инстинкты кричали – так нельзя, прекрати, но я впускала магию все глубже и глубже.
У магии всегда есть своя цена. Расплатой за мою была боль. Невыносимая, от которой стынет кровь и цепенеет разум. Стоило мне прибегнуть к своей магии, не пользуясь силой камней, и голова начинала раскалываться, словно под ударами тысячи топоров. Но если я сумею это выдержать, то очарую кого угодно. Даже Хроноса.
Я стояла, дрожа всем телом, а Колетт и Милли переглядывались. Им казалось, что перед каждым представлением меня охватывает паника. Силясь взять себя в руки, я прикусила язык, да так сильно, что ощутила во рту металлический привкус крови.
Надо мной вспыхнули светящиеся струны – эфирные нити разных цветов. Магия драгоценных камней невидима, но, когда я пускала в ход свои дополнительные способности, вокруг меня, словно нечесаные волосы в ветреный день, плясали эти красочные всполохи. Каждая световая нить тянулась к одному из зрителей, своим цветом сообщая о его эмоциях, и я могла управлять ими, как захочу.
Вот почему мой номер был самым популярным, вот почему дядя Вольф назначил меня примой. Самой красивой была Милли, самой талантливой – Колетт, но только со мной зрители чувствовали себя на седьмом небе.
Сегодня вечером Нана будет купаться в шампанском.
Я подхватила ближайшую светонить. Боль в голове усилилась, но я все равно потянулась к следующей.
Еще одна светонить. Еще и еще.
СКАЧАТЬ