С театра войны 1877–1878. Два похода на Балканы. Л. В. Шаховской

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ дороге тянулись за ней кровяные пятна; у другой лошади вся морда была в крови. Орудие двигалось медленно.

      – Всех лошадей у нас перебили и переранили, – обратился ко мне офицер, сопровождавший орудие. – Насилу выбираемся с позиции. Вон, заднее орудие так просто везем на солдатах. Наткнись теперь на турок, – прибавил он, – живьем отдадим всю артиллерию: ни снарядов, ни лошадей.

      Я свернул с дороги в лес и очутился среди высоких деревьев. Тут было тенисто и прохладно, но картина смерти была полная. Трупов валялось тут множество, преимущественно турецких. Земля была усеяна всевозможными предметами: тряпье, куски одежд, куртки, панталоны, фески, все это валялось вместе с неподобранными еще ружьями, патронными ящиками и сумками, манерками, ременными поясами. Близ опушки леса, в продолговатом ложементе, турецкие тела были навалены кучей, одно на другом. Лужи крови у ложемента. Обезображенные лица турок. Скорченные позы. Как-то страшно было смотреть на это и находиться тут. Казалось, что эти свежие, окровавленные трупы проснутся вдруг и страшно отомстят за себя; казалось, что из-за деревьев сторожат отовсюду другие, живые турки, готовые разразиться огнем и смертью, от которых некуда уйти. Мне сильно захотелось вернуться назад, я чувствовал, что с непривычки и утомления теряю хладнокровие. Стон раненого невдалеке привлек мое внимание, я углубился далее в лес: невзрачный, небольшой солдат сидел на земле, прислонясь спиной к дереву и опустив голову.

      – О-о-х, о-о-х, батюшки родные, – стонал он громко, – бросили меня, забыли. О-о-ох, о-о-ох!

      – Куда тебя ранило? – спросил я, подъехав к солдату.

      – В плечо, вона насквозь прошибло; а еще вон в ногу укусила подлая, – заговорил солдат вдруг серьезным голосом, стараясь шевельнуть раненой ногой и внимательно вглядываясь в нее.

      – Санитары! – закричал я громко, заметив санитаров между деревьев. – Раненый тут… эй, подберите.

      – Нехай подождет, – крикливо ответил один из санитаров с малороссийским акцентом.

      – О-о-ох, о-о-ох! – опять застонал раненый.

      – Вода у тебя есть? – спросил я его снова. – Пить хочешь?

      – Нет воды. Смерть – жажда. Глотку всю обожгло как есть, – заговорил раненый опять серьезным голосом, чавкая ртом и губами.

      Я слез с лошади и направился к валявшемуся вблизи трупу турецкого солдата, у которого на ременном поясе была пристегнута манерка. Вынув перочинный ножик, я долго пилил им ремень, пока преуспел наконец разрезать его. Манерка была обыкновенно турецкая, из белой жести. Горлышко было заткнуто грязной тряпкой. Но едва я ототкнул тряпку, как запах луку и прокисшего раки ударил мне в нос. На дне манерки плескалась какая-то жидкость. Я поднес манерку солдату. Он было жадно схватился за нее руками, но, понюхав, тотчас же отпихнул ее от себя.

      – Турецкая вода, – проговорил он как-то безнадежно.

СКАЧАТЬ