Шкатулка княгини Вадбольской. Галина Тер-Микаэлян

Чтение книги онлайн.

      Петр и сам не мог бы объяснить, почему Захари сразу пришелся ему по сердцу, но он чувствовал себя с ним легко, и к осени дружба молодых людей окрепла к вящему неудовольствию старого Евсеича.

      – Вот ей богу, Петр Сергеевич, не нравится мне этот ферфлюхтер ваш, ой, не нравится! – ворчал старик.

      – Не твоего ума дело, – сурово обрывал его Петр – и с какой стати господин Новосильцев стал у тебя ферфлюхтером? Он исконный русский дворянин.

      – Ферфлюхтер и есть, потому, что языком любит молотить, как гунсвот, – стоял на своем Евсеич, набравшийся за время прусской войны немецких слов, значений которых не всегда понимал, – он у Валтера и Рубло когда-нибудь по счетам платит? Али вы его завсегда угощаете?

      Отказать старику в правоте было трудно – в знаменитых английских трактирах Валтера на Крюковом канале и Рубло на Галерной Набережной, которую спустя несколько лет стали называть Аглинской, а потом и Английской, во время совместных трапез Захари Новосильцев счета никогда не оплачивал, предоставляя это князю. Тот, собственно, тоже ничего не оплачивал, поскольку из уважения к его имени в этих трактирах ему был открыт кредит. Счета доставляли к нему домой, Евсеич, вздыхая и кляня все на свете, рассчитывался с посыльным, а потом добросовестно вносил уплаченную сумму в соответствующую графу отчета, который еженедельно отсылал в письмах к Марфе Ефимовне. Помимо этого, он вписывал туда расходы по оплате счетов от мясника и молочника, из лавок, где продавали нужные для ведения хозяйства предметы, и еще в отчетах имелась графа «на карман» – деньги, выданные Петру на карманные расходы.

      Примиряло старика с жизнью то, что в выделенную ему сумму на личные расходы молодой барин вполне укладывался, поскольку в бильярд, карты и прочие игры не играл. Раза три в неделю Петр, по возвращении из Коллегии, заходил (опять вместе с тем же Захари Новосильцевым, столь нелюбимым его дядькой!) в питейный погреб на Троицкой пристани, иногда заглядывал в Кофейный дом на Васильевском и пару раз, велев запрячь тройку, катался (опять с Захари!) в Красный кабачок на седьмой версте Петергофской дороги.

      Что касается самого молодого князя, то он о своих тратах не задумывался, и искренне рад был обществу Захари, поскольку тот любил посвящать своего провинциального приятеля в подробности светской жизни, пересказывать ходившие по Петербургу сплетни и давать советы. Петр наивно считал это проявлением дружеской заботы и внимал другу с широко открытыми глазами. Как-то раз Новосильцев, к тому времени уже перешедший с новым приятелем на «ты», внимательно оглядел Петра и спросил:

      – У кого ты шьешь, Пьер? Теперь все шьют у Линденмана, хочешь, я свезу тебя к нему?

      – Спасибо, – растерянно пролепетал князь, по заботливому взгляду друга понявший, что ему следует обновить гардероб, и уже на следующий день Захари повез его к знаменитому портному.

      Едва заговорили о предстоящем СКАЧАТЬ